Ее карие миндалевидные глаза вспыхивают, когда она понимает, что вот уже несколько секунд пялиться на меня. Вспоминает, где находится. Она берет себя в руки, по крайней мере внешне, но не может убрать румянец с щек и слегка затуманенный жаждущий взгляд, пока пялиться на меня. Пришло время бросить ей крученый мяч и посмотреть, как она сможет его отбить.

Я одариваю ее полуулыбкой, от чего она прочищает горло.

Удерживая ее взгляд, я толкаю стопки фишек вперед. Все. Игра началась. Она игнорирует фишки и кости, не сводя с меня глаз. Я также смотрю на нее, но знаю, что выиграл, когда толпа вокруг меня опять сходит с ума. Многие сделали ставку на меня и выиграли деньги.

Волнение вокруг достигает апогея, меня хватают за руки, пытаясь привлечь мое внимание, но для меня веселье закончилось. Теперь пришло время поговорить о деле с Синди, а я не собираюсь вести деловые разговоры за столом для игры в крэпс среди толпы.

Я собираю фишки, оставляя плюс минус около ста тысяч фунтов. Поднимаюсь и рассовываю фишки по карманам.

– Гм, сэр? – Говорит Саша, кивая на фишки, оставшиеся на столе.

– Похоже, сегодня счастливая ночь для нас обоих, – отвечаю я, подмигивая. Затем разворачиваюсь и ухожу, оставляя всех с открытыми ртами.

Я считаю шаги. Зная, если Синди действительно так хороша в своей работе, она сорвется с места и догонит меня до десятого шага. Она превосходит мои ожидания и догоняет через шесть шагов.

Я замедляю шаг, но не останавливаюсь.

– Так ты уже поняла, как я сжульничал?

Мне приходится стиснуть зубы, чтобы не рассмеяться при виде шока на ее лице. Но она быстро меняет выражение на профессиональную маску. Синди не отстает от меня, пока я иду к бару.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – холодно отвечает она.

Я смеюсь, она хмурится.

– Да ладно тебе, – говорю я. – Я знаю, что ты в своем кабинете наблюдала за мной, пытаясь понять, что я задумал. Так что можешь не делать вид, что не понимаешь.

К ее чести, она не пытается отрицать, что я говорю правду, хотя и не спешит соглашаться.

– Думаю, мы оба можем прийти к выводу, что ваша ночь удалась, – говорит она. – Может вам стоит на этом закончить?

Я смеюсь.

Она сжимает губы.

– Что тут смешного?

– Ты. Ты решила, что можешь мне говорить, что мне делать. Позволь сказать тебе кое что, мисс Форрестер. Никто не говорит мне, когда пора заканчивать.

Она открывает рот, но я не даю ей вставить ни слова.

– Я не пьян. Я не причиняю никаких неприятностей. И мы оба знаем, что у тебя нет никаких доказательств того, что там произошло, кроме… моей удачи. Так скажи мне... у тебя, что вошло в привычку вышвыривать отсюда людей, если они выиграли?

– Я бы не назвала мои слова попыткой вышвырнуть вас вон.

Я искоса смотрю на нее.

– А как бы ты их назвала?

– Тактично намекаю, что хорошо бы вы решили продолжить вечер в другом месте. Особенно, когда почти признались в мошенничестве.

– Я ни в чем не признавался.

Мы почти дошли до бара, я останавливаюсь и разворачиваюсь к Синди. Она тоже останавливается, заметив, как быстро оценивающем взглядом сканирует меня, пытаясь понять представляю ли я дня нее опасность или нет. В конце концов, я крупный парень. Должно быть, она приходит к выводу, что ей ничего не угрожает, потому что не зовет на помощь охрану. Вместо этого она открыто смотрит мне в глаза.

– Только двадцать процентов общения происходит вербально. Все остальное – язык тела.

Я медленно улыбаюсь.

– Это говорит тебе мое тело, Синди?

Под ее кремовой кожей кровь приливает к горлу и щекам, и я с любопытством разглядываю ее.