Да, войны из за женщин не ведутся. Вот только бывает так, что за женщиной стоит нечто большее…

Она не отвергла Эриноя. Алайя его унизила.

– Жаль мне твоей жены, стражник. Говорят, она тебя любит, и не только потому, что ей деваться некуда.

Он лежал в постели, ещё не остыв после удивительно долгой страсти, а она уже одевалась.

– Что тебе за дело до моей жены? – проворчал Эриной.

– Ты мне отвратителен. Не хочу быть одной из твоих шлюх, с которыми ты обходишься хуже, чем с рабами. Оно и понятно: рабов ты покупаешь за большую цену и навсегда, а шлюху – по дешёвке и на полчаса, или на сколько там тебя хватает.

– Ах ты, дрянь! Забыла, с кем разговариваешь? Я могу арестовать тебя и позволить стражникам делать с тобой всё, что захочется!

– Не сомневаюсь, голубчик, – рассмеялась она. – Странное дело, слыхала я, будто у гипареев водится делать работу чужими руками, но чтобы получать удовольствие чужими органами? Ты меня удивил.

Он разъярился и рванулся, чтобы побить её, но тело, расслабленное после любовных игр, слушалось плохо. Эриной запутался в простынях и вдруг обнаружил, что Алайя успела найти в его сваленной в кучу одежде нож.

– Ты разве не слышал, что я ведьма? Не боишься потерять мужскую силу?

– Я гипарей, и выдумки черни про колдовство меня не страшат. Давай, попробуй убить меня, стерва. Каждая твоя косточка узнает, что такое мужская сила.

Конечно, Алайя не стала нападать, а попятилась к двери.

– Неглупо, – одобрил Эриной. – Но знай: долго ты в этом городе не проживёшь.

– И не собираюсь, голубчик. Этот город и так уже опостылел мне. В нём не может быть того, кто мне нужен.

У порога она бросила нож, вонзив его в пол, и скрылась за дверью.

Это ещё не было бы унижением, говорил себе Эриной. Сумасшедшая девка отказалась от милости копьеносца – что долго думать о дуре?

Однако потом случилось что то странное. Он спал с женой, и всё было у них как обычно, то есть, прямо сказать, вяловато… однако среди ночи он вдруг проснулся от дикого возбуждения, сразу же разрядившегося. Жена глядела на него с удивлением, и он осознал, что выкрикивал имя Алайи не только во сне. Он чувствовал себя, как юнец, застигнутый за постыдным занятием.

Летта, разумеется, ничего не сказала. Попробовала бы рот открыть! Но в самом Эриное что то надломилось. Никогда в жизни он не чувствовал себя так жалко.

Чувство это лишь усилилось впоследствии. Эриной и вправду мог сделать то, что пообещал Алайе, и ей бы мало не показалось, но беспричинный арест грозил неприятностями по службе. Слишком много внимания уделяет царь соблюдению буквы закона. Или, если говорить прямо, слишком старательно заигрывает с ликейской чернью. Бывало, даже бродяг приходилось отпускать, стоило кому нибудь из горожан, даже самому ничтожному, за них поручиться!

Нет, решить дело с Алайей следовало обходным путём. Обвинение в колдовстве было бы самым надёжным вариантом, однако ни Гифрат, ни Держатель Небесных Ключей не пожелали поддержать копьеносца. О, эти сильные мира сего! – они всегда забывают, на чьих плечах зиждется их благополучие, кто стоит стеной между ними бурным морем черни!

Эриной был взбешён.

Он уже готов был рискнуть и сделать всё своими руками, когда ему помог счастливый случай в лице Клита – как говорили, слабоумного дурачка. Жалкая жизнь его получила достойное завершение, дав Эриною рычаг, которым он перевернул весь городской квартал.

Он догадывался, правда, что если бы обвинение в колдовстве исходило от него, или от любого другого из гипареев, горожане не преминули бы сунуть палку в колесо и, пожалуй, действительно вступились бы за ведьму.