— Мадам, могу я представить вам нашего родственника, Саймона Тревейна?

Голос Лео прогудел в ушах Андреа, как церемониальный барабан. Наблюдая за представшей перед ним живописной картиной, проницательный Лео слегка улыбнулся. Он слишком хорошо знал Мадам, чтобы не понять, что она заранее продумала эту внушительную сцену. Ей было любопытно посмотреть, какой эффект произведет такая встреча на незнакомого Тревейна, чтобы оценить его по тому, как он будет держаться с новым для себя окружением. Андреа тоже наблюдала затаив дыхание.

Мадам протянула руку, и от этого движения бриллианты засверкали на ее пальцах.

— Я очень рада познакомиться с вами, Саймон, — любезно сказала она.

На секунду Саймон встретился взглядом с ее блестящими и непостижимыми глазами, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Затем, вместо того чтобы просто пожать ее руку, он взял ее так, как часто делал это Лео, и галантно поднес к губам.

— Я очарован, Мадам, и рад, что я здесь, — серьезно ответил он.

Мадам улыбнулась и повернулась, чтобы представить ему Андреа.

— А это, — произнесла она с особым ударением, — ваша кузина Андреа.

«Но это он должен был быть представлен мне! — возмущенно подумала девушка. — Я же не ребенок!» И, доказывая это, протянула свою руку так, как это делала Мадам. Он должен увидеть, что она тоже ожидает от него почтительного отношения и галантности.

В следующую секунду Андреа почувствовала, как ее руку сжимают в сердечном, но самом простом рукопожатии.

— Как поживаете, кузина Андреа? — весело осведомился Саймон.

У Андреа от раздражения перехватило дыхание. Она резко вырвала руку. Немного опьяненная причудливой атмосферой барокко, которую Мадам умела так легко воссоздать, она хотела произвести впечатление на этого мужчину… а он просто посмеялся над ней! Она могла заметить это по легкой улыбке в уголках его губ и сети морщинок, появившихся вокруг глаз.

К счастью, больше никто, казалось, не заметил ее смущения. Саймон тут же отвернулся, чтобы ответить Мадам, нетерпеливо интересующейся новостями о его семье. Лео наклонился погладить Гилла, старого спаниеля, который всегда был рядом с Мадам.

— Только вы двое остались? Вы и ваша сестра? — опечаленно переспросила Мадам. — И ваша сестра замужем за иностранцем?

— За новозеландцем, — поправил Саймон. — Мы тоже уже новозеландцы.

— Ничего подобного! — Глаза Мадам негодующе сверкнули. — Хотя ваша ветвь семьи жила за границей три поколения, тем не менее вы родом из этих мест и ваше место здесь. Сент-Финбар, «Галеон-Хаус», море и опасность — все это часть вас, как часть каждого Тревейна…

«Как часть ее самой, Лео и меня», — подумала Андреа. Крылатые слова так взволновали ее, что на мгновение девушка забыла свою обиду.

Голос Мадам понизился до тихого, проникновенно-напевного, обладавшего почти гипнотической силой.

— Вы забудете все остальные места, которые до этого времени знали, — говорила она, устремив взгляд прямо перед собой, как будто вглядываясь в будущее. — Здесь будет центр всего, что вам дорого, и, когда вы его покинете, это покажется вам концом самой жизни.

Ее слова повисли в молчании, которое, казалось, объединило в себе прошлое, настоящее и будущее. Затем, разбивая вдребезги тишину, над домом с ревом пролетел самолет, и чары были разрушены. Мадам провела рукой по глазам, словно смахивая остатки грез.

— Вы, должно быть, думаете, что я выжившая из ума старуха, — заметила она, нерешительно улыбаясь Саймону. — Но бывают времена, когда ты ощущаешь, что… в общем… видишь намного дальше… — Она остановилась и покачала головой, как будто сама не совсем понимая, что означают эти слова.