|
Ладно, рукоположенный аббат, я скажу тебе, кто я такой. Я Томас Ли, посланец его милостивого величества и королевский комиссар, которому поручено обследовать так называемые духовные обители, и прибыл я сюда потому, что присутствующая здесь настоятельница Блосхолмского женского монастыря жаловалась мне на то, как поступаешь ты с некоторыми подданными его величества, коих, заявила она, ты из личной мести и ради присвоения их имущества обвинил в колдовстве. Вот кто я такой, мой преподобный расфуфыренный павлин аббат. Едва Мэлдон дослушал до конца эту напыщенную речь, как ярость на его лице сменилась страхом. Он уже знал, что представляет собой этот доктор Ли и какая миссия на него возложена, и понял теперь, что означал крик Томаса Болла: «Именем короля!” 13. ПОСЛАНЕЦ – Кто тут поднял всю эту суматоху? – заорал комиссар. – Почему здесь кровь, раненые и убитые люди? И что вы намеревались сделать с этими женщинами, из коих одна, по всей видимости, не низкого звания? – И он уставился на Сайсели. – Суматоху поднял вон тот болван, Томас Болл, батрак моего монастыря; он ворвался к нам вооруженный, с криком: «Именем короля, остановитесь!” – Почему же вы не остановились, сэр аббат? Разве с именем короля шутят? Знайте, что я послал этого человека. – У него не было никакой грамоты, сэр комиссар, разве что его бычий голос и большой топор заменяли грамоту; я же не остановился, так как мы вершили суд и расправу над тремя зловреднейшими ведьмами. – Вершили суд и расправу? Что за суд и чей? А у вас то имеется грамота, разрешающая вам приводить в исполнение приговоры? note 50 Если есть, предъявите мне ее. – Ведьмы эти осуждены были духовным трибуналом, членами которого являлись епископ, приор и я, и во исполнение нашего приговора они должны были на костре искупить свой грех, – ответил Мэлдон. – «Духовный трибунал»! – загремел доктор Ли. – А разве духовные трибуналы имеют право поджаривать до смерти свободных людей Англии? Если не желаете идти под суд за покушение на убийство, предъявите мне грамоту, подписанную его милостивым величеством королем или членами его королевского суда. Что? Вы не отвечаете? У вас никакой грамоты нет. Я так и думал. Ого, Клемент Мэлдон, испанская собака, висельник, знайте, что за вами давно уже наблюдают, а теперь вы еще, по всей видимости, присваиваете себе королевские полномочия. – Тут он на миг остановился, затем продолжал: – Задержать это духовное лицо и зорко стеречь его, пока я не разберусь в этом деле. Солдаты из охраны комиссара окружили Мэлдона, его же люди не осмелились помешать им: сражаться они больше не хотели, а разговор о королевской грамоте внушил им страх. Затем комиссар обратился к Сайсели: – Вы единственная дочь сэра Джона Фотрела, не правда ли, и утверждаете, что являетесь супругой сэра Кристофера Харфлита? Так, по крайней мере, показала присутствующая здесь настоятельница. Что тут с вами происходило и почему? – Сэр, – ответила Сайсели, – я и моя служанка, а также старая монахиня Бриджет были обвинены в колдовстве и приговорены к сожжению вон у тех столбов. Правда, – добавила она, – я то верила, что мы не погибнем. – А почему вы верили, леди? Похоже, что пламя едва не добралось до ваших тел, – сказал он, взглянув на столбы и разбросанные связки хвороста. – Сэр, я верила, потому что господь бог послал мне во сне видение. – Да, стоя у столба, она клялась, что это правда! – вскричал чей то голос. – А мы то думали, сошла с ума. – Станете ли вы теперь отрицать, что она ведьма? – вмешался Мэлдон. Если бы она не была из числа слуг сатаны, то могла ли пророчествовать о своем освобождении? – Ну, если видения и пророчества – доказательства колдовства, тогда, поп, все святое писание просто ведьмин котел, – ответил Ли. |
