— Ты думаешь, что говоришь? — неприязненно спросил ее Джейсон. — Я не знаю, о чем вообще идет речь, да и ты, наверно, тоже!

— Говорю тебе, что я слышала! Ты сказал ей, что я нужна только для того, чтобы рожать сыновей, и ни для чего другого!

Он давным-давно забыл ту сцену с Элизабет и зло ответил:

— Не имею понятия, о чем ты говоришь! Если я так глупо и отвратительно объяснил твоей кузине, то просто для того, чтобы у нее не было на меня видов.

— Я тебе не верю! Тебя заставили жениться на мне, и ты решил, что я подхожу для твоих целей! — кричала Кэтрин из своего угла.

Тут Джейсон перебил ее:

— Здесь ты заблуждаешься. Никто не мог заставить меня жениться, если бы я сам не захотел этого. Ты могла быть дочерью короля Англии, но если бы я тебя не выбрал — хочу добавить, сам не выбрал, — ничто не заставило бы меня жениться на тебе!

Джейсон теперь так же тяжело дышал, как и Кэтрин, и был зол не меньше нее.

— И никто не подталкивал меня. Если ты помнишь, это я предложил пожениться. Я мог запросто отправить тебя обратно в Англию!

— Ты сказал, что тебе нужна лишь производительница. Ты сказал это Элизабет! — Кэтрин боялась поверить тому, что слышит. Господи! Этот разговор с Элизабет отравил ей жизнь!

— Если бы мне нужна была женщина только для деторождения, я не выбрал бы тебя с такими узкими бедрами, а выбрал бы Элизабет — она больше подходит для этой роли, если ты помнишь, у нее чудесные широкие бедра!

Кэтрин обиженно спросила:

— Тогда почему же, если я не подхожу для этой роли, ты на мне женился?

Джейсон совсем обезумел от ярости. Он подскочил к Кэтрин, встряхнул ее и заорал:

— Бог знает! Конечно, не из-за твоего чудесного характера!

И тут вдруг его осенило. Он понял, что должен сказать ей, понял, какая истинная причина стоит за его яростью. И он мягко и нежно сказал:

— Я люблю тебя, Кэтрин, люблю с того момента, когда мы ехали в Париж… Я проснулся, и тут была ты, сидела и выглядывала из окна. Я всегда знал, что мне нужно не только твое тело — уже тогда я хотел большего!

Он увидел перед собой смущенные фиалковые глаза. Она так долго ждала от него этих слов, что почти не поверила им. Но ей так хотелось верить ему! Напряжение оставило ее, но уже следующие его слова заставили ее насторожиться:

— Может быть, я не любил тебя, когда лишил невинности, но уже до отъезда из Англии я знал, что ты глубоко проникла в меня, что я не смогу тебя оставить.

— Вожделение, — покачала она головой, уверенная, что им двигало лишь это чувство, но Джейсон не согласился.

— Не думаю так, моя маленькая любовь, но кто знает, что вначале влечет мужчину к определенной женщине? Может быть, и вожделение, я просто не знаю. Но потом это было уже не только вожделение. Я ведь удовлетворил свои желания, и, если бы мной руководили только они, я бы не повез тебя во Францию!

Джейсон не знал, что говорить, он никогда не был в подобной ситуации. Те объяснения, которые обычно приводили к нему в объятия и в постель женщин, здесь не годились. Он дрожал, как юнец. Впервые он по-настоящему признавался в любви, и ему трудно было произносить эти слова. Кэтрин не поддерживала его, неподвижно стоя рядом. Он снова нетерпеливо встряхнул ее.

— Ты слышишь меня? Я люблю тебя, упрямый, своенравный ребенок! Люблю тебя'.

Наконец со вздохом облегчения она прильнула к нему. На глазах у нее выступили счастливые слезы, она бессвязно повторила:

— О, я люблю тебя тоже. Мне казалось, я умру, если ты не будешь любить меня! С нежной улыбкой он спросил:

— А ты не могла это сказать, девочка? Мужчина не будет вести себя так, как я, если он не любит женщину.