— Ты поделишься с ними?

Ответ был отрицательным.

— Конечно нет. Что они будут с этим делать?

— Как ты собираешься скрыть это от них?

— А уже близко? Медленный кивок в ответ.

— Очень близко? Еще один кивок. Давалос загорелся:

— Покажи мне!

— А другие?

Давалос прикусил губу.

— Мы уедем, когда они уснут, и ты покажешь мне. Успеем вернуться прежде, чем у них возникнут подозрения.

Пьющий Кровь только кивнул. Дождавшись, когда все уснут, они покинули лагерь. Два часа ехали молча, потом Давалос пожаловался:

— Ты же говорил, что это близко.

— Это так, — последовал спокойный ответ. Прошел еще час, начинало светать.

— Сколько еще ехать? Мы не успеем вернуться вовремя.

Пьющий Кровь медленно обвел взглядом каньон. Через час над головой будет светить солнце. Они углубились в Земли команчей; безусловно, испанские солдаты повернут обратно, поскольку невозможно найти их в каньоне. Он внезапно остановил лошадь и ударил Давалоса прикладом ружья. Удар застал Давалоса врасплох, и он, как мешок, свалился на землю.

Пьющий Кровь, по лицу которого блуждала сейчас страшная улыбка, донага раздел Давалоса, положил его лицом вверх на песок, обмотал запястья и щиколотки ремнями из сыромятной кожи. После этого врыл в землю каньона четыре кола, которые привез с собой, врыл глубоко и привязал к ним ремни. Затем сел и начал наблюдать, как поднимается над каньоном солнце.

Давалос пришел в себя, и его охватил ужас, когда он понял, что смотрит в лицо смерти. Пьющий Кровь опустился на землю рядом с ним и почти любовно медленно отрезал Давалосу веки, не обращая внимания на жуткие крики испанца. Его глаза, теперь незащищенные, смотрели на немилосердно палящее солнце. Пьющий Кровь уселся в тени скалы и стал ждать смерти Давалоса. Он был глух к его мольбам, он терпеливо ждал конца.

Смерть, которую он выбрал для испанца, была жестокой, но и Давалос был не из мягких людей. Индеец знал, сколько горя принес он людям, и считая свое решение справедливым. На рассвете третьего дня, когда Давалос был чуть жив, Пьющий Кровь еще раз подошел к нему и мягко сказал:

— Нехорошо, когда человек умирает, не зная почему, Я убиваю тебя не потому, что ты убил Нолана, которого Джейсон любил как брата, но потому что ты осмелился стрелять в Джейсона, моего брата. — Если бы Давалос мог еще видеть, его охватил бы ужас, когда индеец приготовил длинный, острый, как бритва, нож. Его рука секунду лежала на гениталиях Давалоса, потом индеец просто сказал:

— За жену моего брата. — Мелькнуло лезвие, и крик агонии эхом отозвался в каньоне. Даже не оглянувшись назад, Пьющий Кровь оставил умирающего в красной луже, которая медленно расплывалась под ним, и направил свою лошадь из каньона.

Он приехал на плантацию задолго до назначенного срока — два месяца. Однажды вечером индеец остановился у большого дома и встретился на ступенях с Джейсоном. Они долго смотрели друг на друга тяжелым взглядом, наконец Пьющий Кровь сказал спокойно:

— Все сделано.

— Ты хочешь сам сказать это Кэтрин? — спросил чисто выбритый и хорошо одетый джентльмен.

— Нет. Передай ей только, что он пострадал за то, что сделал.

Джейсон задумчиво посмотрел вслед индейцу и медленно вошел в дом. Перед этим трое мужчин наслаждались послеобеденным бокалом вина. Поговорив с Пьющим Кровь, Джейсон не вернулся в общество Адама и Гая, а прошел в большую гостиную, где Кэтрин в очаровательном платье из зеленого шелка беседовала со своей матерью.