В тусклом отблеске опала Арий увидел, как Тея, пошарив рукой под ворохом шелковых простыней, что валялись на полу рядом с ложем, вытащила оттуда императорский кинжал и, путаясь в шелке, бросилась в другой конец комнаты, где накрыла своим телом Викса. Первый удар, в пах, стал возмездием за нее. За те рыдания, которые он слышал, пока ждал за дверью. Возмездием за императорский смех.

Домициан с пронзительным криком попытался выцарапать ему глаза. Арий мотнул головой, и кровавые пальцы соскользнули с его щеки, зато его собственный кулак с силой врезался императору в горло. От удара Домициан отлетел на шелковые подушки, попытался отползти, словно паук, шаря рукой под подушкой в поисках кинжала, который еще ни разу не покидал своего места. Арий дождался, пока окровавленные пальцы Домициана поняли бесплодность своих поисков, а взгляд в немом укоре метнулся в сторону Теи.

И тогда он вспорол ему живот, как будто потрошил рыбу.

— Стража! — прохрипел Домициан. — Стража!

Увы, никто не откликнулся на его зов. Павлин отправил преторианцев охранять дальний конец дворца, кого-то послал выполнять бессмысленные поручения, кого-то откровенно подкупил отцовскими деньгами. Краем глаза Арий видел Павлина — тот стоял, в ужасе прижавшись к стене.

«Красавчик, — язвительно прошептал демон. — Забудь о нем».

Черная ярость нарастала в его сознании с такой быстротой, что вскоре уже застилала ему глаза. Как когда-то в Колизее, когда весь мир сжимался для него до размеров меча и песка арены, и еще противника, которого следовало во что бы то ни стало убить, вслед за чем следовали ночные кошмары, отогнать которые мог только убаюкивающий голос Теи. И тогда Арий нанес новый удар, пригвоздив Домициана к шелковым подушкам и луже крови, но и этого ему было мало!

— Павлин! — крикнул император. Рука красавчика легла на рукоятку меча, как будто бы он собрался наброситься на Ария. Арий мгновенно напрягся, приготовившись сражаться одновременно с двумя противниками, однако Павлин даже не сдвинулся с места. Он стоял, прижавшись спиной в стене, недвижимый, словно скала, и лишь глаза его, казалось, вот-вот вылезут из орбит.

— Павлин! — Домициан помутненным взором посмотрел на своего самого близкого друга, и Арий не стал ему мешать — пусть осознает всю глубину предательства. Павлин не выдержал его взгляда и отвернулся.

Император взвыл от боли и попытался подняться с ложа, однако Арий неспешно уселся на Домициана верхом и, упершись ему между лопаток коленом, вонзил в широкую спину лезвие и вспорол кожу по всей длине позвоночника. Император издал сдавленный стон.

«Он умирает, — отрешенно подумал Арий. — Я убиваю императора Рима».

— Нет! — вскрикнул Павлин и, стряхнув с себя оцепенение, отскочил от стены. Его удар настиг Ария сбоку, и тот свалился с Домициана.

Впрочем, Арий ловким движением тотчас вскочил на ноги, однако Павлин опустился на одно колено над телом императора и не подпустил Ария ближе, удерживая его на расстоянии сжимающей кинжал руки.

— Хватит, ради всех богов, хватит. Дай ему умереть по-человечески!

— В нем нет ничего человеческого!

Но Павлин его не услышал. Дрожащими руками он поднял Домициана с ложа и, стоя посреди лужи крови, расплакался.

— Цезарь, цезарь, прости меня… оставь его в покое, — со злостью бросил он Арию и замахнулся кинжалом. Лезвие просвистело в паре дюймов от бывшего гладиатора.

Домициан приподнял мускулистую руку.

— Цезарь, — Павлин низко склонился над поверженным императором, — господин…

Собрав последние силы, Домициан выхватил из его руки кинжал и вспорол ему горло.