Сейчас появится он?

Что-то темное горой возвышалось над седлом. Бесформенная тряпка свисала до брюха коня.

Конский хвост хлестнул по обоям. И, испугавшись этого звука, конь захрапел, присел на задние ноги. Ярко проступили на лоснящемся крупе мышцы. Руки всадника дернули поводья. Конь ударил по воздуху передними копытами и прыгнул вперед.

Алексей ожидал услышать грохот. Но звуков никаких больше не было. Только брызнул в разные стороны паркет из-под копыт, взвилась темная ткань. Огромными скачками всадник несся на Алексея, с сухим треском взлетали паркетины. Конь легко отрывался от пола, тяжело вколачивал подкованные копыта в паркет и опять легко взлетал в воздух, но приближался еле заметно.

Алексей, не шевелясь, как завороженный смотрел на мерное движение животного, на взлетающую гриву, на оскаленную морду, на бьющуюся темную ткань. Из-под ткани взлетела рука, резко дернула поводья. Конь осел на задние копыта, забил по воздуху передними. И Алексей услышал:

— Иди к нам! Мы уже собрались!

Все так же приседая на задние ноги, конь развернулся, дернулся в сторону прихожей и исчез в зеркале. С вешалки слетела папина шляпа.

Как загипнотизированный, Алексей пошел за исчезнувшим всадником. Зеркало в прихожей матово блестело. На мгновение в нем отразилось его белое лицо, потом оно все покрылось инеем. Среди белых завитушек проступили очертания белых кружев, по бокам их оттенило что-то черное. Среди белого стало проявляться еще что-то белое…

Человек в белом… Нет, женщина в белом. Лежит с закрытыми глазами… в гробу. Еще не старая, лет сорок. Густые каштановые волосы аккуратно разложены по белой подушке. Руки скрещены на животе.

Нет, не скрещены. Они задвигались, что-то стали доставать из белых кружев. Женщина вытащила колоду карт, перетасовала ее и вынула даму пик. Алексей вжался в стену рядом с вешалкой. Женщина смотрела на него и слегка улыбалась. Если бы не яркие губы на совершенно белом с прозеленью лице, она могла бы быть симпатичной.

— Иди сюда, — протянула она руку. — Мы уже собрались.

Алексей не выдержал, ноги его подкосились, он резко осел на пол, сдирая с вешалки, к которой он прислонился, плащи и кофты. Вешалка не выдержала и, обрывая обои, с шаркающим шумом обвалилась на Алексея.

В комнате родителей зашевелились, в коридор выглянула мама.

— Лешик, ты? Загорелся свет.

— Ты чего это вешалки срываешь? — потянулся за маминой спиной отец.

Алексей беззвучно барахтался в свалившихся на него плащах.

Третий

С утра Алексей был невыспавшийся и оттого мраченный. Родителям он ничего рассказывать не стал.

«Опять будут говорить, — думал он, сидя на кухне и мрачно глядя на чашку чая, — мол, трусишка, испугался собственного отражения в зеркале. Опять запретят телевизор на ночь смотреть».

Когда после падения вешалки в коридоре загорелся свет, в зеркале ничего, кроме испуганной Лешкиной физиономии, не отражалось. Весь паркет оказался на месте, следов конских копыт не было.

Но голос? Он так явно слышал эти слова: «Иди сюда! Иди к нам!» Может, Антон что-нибудь объяснит?

Антон Кузькин был закадычным приятелем Алексея и считался специалистом по всякой нечисти и потусторонним явлениям. Ну, не совсем специалистом, но обо всем этом он очень ловко рассуждал — начитался книжек, насмотрелся фильмов, теперь мнил себя знатоком.

И хвастается, что на свете нет ничего такого, чего бы он боялся. Хвастун, одним словом.