Звучание труб оборвалось, и жрецы снова ударили тяжелыми билами в огромный бронзовый гонг, висевший на растяжках между резными гранитными столбами, в ста метрах напротив главных дверей храма, и волна оживления сразу же прошла по рядам собравшихся в южном претворе, просторном, вытянутом в длину помещении, находившемся — если смотреть изнутри наружу — справа от главного храмового зала. В обычные дни зал этот, украшенный древними фресками и изумительной красоты резьбой по мрамору, пустовал. В праздники в нем раздавали милостыню. Но именно из южного претвора выносили пред глаза собравшихся на площади перед храмом горожан новорожденных принцев и принцесс. И отсюда же во время свадебной церемонии выходили невесты господарей и принцев и женихи принцесс. Поэтому и Карл в окружении одних лишь кавалеров ожидал выхода именно здесь, в южном претворе. Впрочем, нынешняя церемония сильно отличалась от всех прочих, случившихся здесь за последние двести пятьдесят лет, с тех пор, когда в первый и последний раз на престол Гароссы взошла женщина. Новая господарка Нового Города Дебора Вольх короновалась здесь, в этом храме, всего десять часов назад, на рассвете, как и все государи до нее. Однако случилось это всего лишь через восемь часов после того, как на закате был упокоен с миром в своей родовой усыпальнице предыдущий монарх, господарь Людвиг. Такая поспешность законом Гароссы разрешалась, но была редкостью в длинной истории Нового Города. Но вот свадьба великой господарки в то же день, когда она воссела на троне, специально для этого случая, вынесенном из дворца и установленном прямо перед алтарем в храме Великих Предков, была событием исключительным. Тем более, что замуж она выходила не просто за знатного кавалера, и даже не за принца крови, а за другого венценосца, что в истории Нового Города тоже случилось впервые. И тут, словно мало было всех этих внушающих трепет и круживших головы гароссцев обстоятельств, следовало иметь в виду, что вассальный договор между господарем Нового Города и императором Яром, формально никогда расторгнут не был. Но и, кроме того, гаросская традиция всегда помнила о «праве победителя», а Карл, как ни крути, и был тем человеком, который разгромил армию Нового Города в битве при Лоретте.

— Ваше величество! — Снова подал голос камергер. — Ваш выход.

Карл благосклонно кивнул князю Лугано, увидел, как медленно отворяются высокие двери, и сразу же представил себе Дебору, точно так же благодарящую кивком другого — первого по рангу — камергера, маркграфа Спа, который должен был сопровождать ее на церемонии бракосочетания. Она была сейчас величественна и прекрасна, как никогда, но сердце, мужественное сердце его Деборы — Карл знал это наверняка — было полно трепета и радости, каких она не испытывала даже сегодня утром, когда четыре верховных жреца, встав вокруг нее, одним плавным движением опустили на светло-русые волосы принцессы Вольх тяжелый господарский венец — золотой плоский обруч, с бегущими по кругу барсами Гароссы. Он чувствовал ее так, как будто и не существовало разделяющих их стен. Казалось, Карл видел перед глазами серое сияние ее глаз, пронизанное золотыми отблесками наполнявшего ее душу счастья, и само это счастье ощущал точно так же, как ее дыхание на своем лице, похожее на дуновение майского, наполненного ароматами цветущих лугов, ветра.