– Не буду спрашивать. Скажи только: долго ещё ехать?

– Не е, уж маленько осталось! Н но, шальная, но!

Лошадка дёрнула коляску и побежала быстрее. А я закрыла глаза. Куда я еду, что я делаю… Позволила себе слабость, отдалась под крышу бандиту. Но у меня не было выбора, правда. Без Городищева в этом городе у меня не осталось заступников, а Трубин не остановится, пока не отправит меня на каторгу. Полуян так Полуян. Но нужно держать его на расстоянии вытянутой руки, не позволяя вторгаться в личное пространство. Он способен…

– Эй, барышня, слезай, приехали!

Я распахнула глаза и уставилась на небольшой домик с облезлым фасадом и обшарпанными рамами, который охраняли корявые деревья без листьев с претензией быть садиком. Окружала этот садик покосившаяся ограда, в которой не хватало штакетника. Йосип спрыгнул с козел и протянул мне руку:

– Пожалте, барышня.

– Ты куда меня привёз? Что это за собачья конура?

– Не всё то, чем кажется, – подмигнул мне Йосип. – Но ежели желаешь, провожу тебя до места.

Я оперлась на его ладонь и сошла с коляски, закутавшись в шубу. Мы пробрались через заросли густой травы к крыльцу, и мой провожатый стукнул в покосившуюся дверь три раза быстро, два раза медленно и потом ещё раз. А я поёжилась, окружённая сумерками, в которых тени от деревьев показались страшными чудовищами. Они съедят меня, маленькую, беззащитную, икнут и в зубах поковыряются веткой…

Из глубины дома послышались шаги, дверь скрипнула, и в щели показалось лицо женщины. Она оглядела меня подозрительно, потом скользнула взглядом по Йосипу и выдохнула:

– А, это вы… Упадайте.

И она распахнула дверь, пропуская нас в тёмный сырой коридор. Потом тщательно закрыла её, вынула из за перегородки свечу и в её свете отворила другую дверь, посолиднее. Оттуда пахнуло теплом, печным жаром, запахом мёда и яблок, и я жадно вдохнула всё это. Ох, есть хочется! Чаю хочется! Лечь и вытянуть ноги…

Я вошла первой, не выпуская полы шубы, обёрнутой вокруг тела. А мне навстречу с диванчика, обтянутого жёлто пёстрой тканью поднялся Митька Полуян собственной персоной. Отставив чашку с горячим чаем, развёл руки:

– Ба а! Кого я вижу! Татьяна Ивановна, дорогая ты моя!

– Дмитрий Полуянович, – я склонила голову в приветствии. – Благодарю вас за помощь в побеге.

– Пустое. Сам рад. А тебе идёт шубка! Оставь себе, дарю.