|
Нет, нельзя об этом, нельзя – Ветка, чертова ведьма, всегда говорила, что мысли материализуются. Даже она не в курсе, что Марина жива, даже домработница не знает, так и считает, что две недели назад похоронили они Марину Викторовну, а Егорка теперь сирота. Но так надо, потому что все еще жив брат Ашота, «заказавший» Наковальню. И этим тоже придется заняться ему, Хохлу, – потому что он мало кому может довериться. И еще так хочется заехать в больницу, хоть на секунду, просто посмотреть на Марину, коснуться ее щеки, пусть даже она не почувствует, не поймет… Но и этого нельзя. Хотя…
Решение созрело моментально – раз он не может пойти в больницу открыто, значит… Услышав шум в кабинете на втором этаже, Даша, сунув Егора сидевшему на кухне охраннику Аскеру, бросилась туда и обнаружила Женьку, лежащего на полу. – Господи, что случилось? – Она присела около корчившегося на ковре Хохла, и тот простонал: – Прихватило что-то… болит – сил нет… – Я сейчас Валерию Михайловичу позвоню, – заторопилась домработница, но Хохол поймал ее за брючину: – Не надо его дергать… пусть пацаны машину выгоняют, сами поедем… Данила с тобой останется… – Да, хорошо. Даша побежала вниз, а Хохол сел на полу, спокойно дотянулся до пачки сигарет, закурил, прислонившись к ножке стола. Ну, да, обманул доверчивую Дашку, а что делать? Все должно быть натурально.
– Сразу в хирургию, будем наблюдать. – Пацаны… домой езжайте… – пробормотал Хохол. – С Дашки и Егора глаз не спускать – порву! – Да поняли мы, Жека, – отозвался худой, черноволосый Аскер. – Доктор, а он – надолго? – В смысле? – не понял вопроса Кулик. – Ну, Петрович наш надолго здесь? – А-а! Это как пойдет. Если аппендицит – прооперируем, недельку полежит, если другое что – будет видно. Но в любом случае сегодня он здесь останется, мало ли. Охрана покинула приемный покой, а Хохла уложили на каталку, и две молодые санитарочки с трудом покатили ее в хирургию. – В сорок пятую его, в двухместку, – распорядился шедший следом Кулик. – Перекладывайте, я сейчас зайду. Он удалился в ординаторскую, а Хохол, которого девчонки ввезли в пустую палату, сказал: – Не надсаживайтесь, я сам, – и перебрался на кровать. Оставшись один, он встал, прошелся туда-сюда по чистой, прохладной комнатке, потом приник ухом к стене – там, справа, в большой одноместной палате лежала Марина. Кулик организовал все очень грамотно, никому из персонала и в голову не приходило, что это та самая Наковальня. Она лежала под чужой фамилией, обритая наголо, похудевшая уже до неузнаваемости, с забинтованным лицом – на всякий случай. Но была жива – и на остальное Хохлу наплевать, только это важно. За стеной ничего не происходило, никаких звуков не слышалось, да и как могло – Марина без сознания, шуметь некому. Дверь открылась, и в палату вошел Валерка, укоризненно покачал головой: – Зачем встал? – Не гони, Валера, со мной все в порядке. – Я тебе покажу – в порядке! – загремел Кулик, поняв, что его провели. – Зачем приперся?! – Валерка… я не могу… ты не представляешь, что это такое – знать, что она есть – и не видеть ее. – Да?! А зачем тогда ты все это замутил?! – зашипел Кулик, приближаясь к нему вплотную. – Я каждый день вынужден объясняться с главным врачом по поводу того, что у меня в одноместке лежит невесть кто! – Деньги-то я проплатил – пусть твой главный заткнется! – перебил Хохол, зло сверкнув глазами. |
