– Алиса, все же ответь. Разве не так?

– Господи Боже, отстанешь ты от меня?

– Ладно, мистресс Алиса, раз я не ошибаюсь, а тебе это понятно, потому и отвечаешь только «Надо же!», – то и отлично. Не вижу особых причин для радости в своем прекрасном доме или в саду. Ведь если бы я пролежал семь лет в могиле, а потом воскрес и явился туда, кто-то непременно выставил бы меня за ворота, сказал, что все это не мое. Зачем же стремиться в дом, раз он так скоро забудет своего хозяина?

– Фу-ты и еще раз фу-ты! Прекрати эту болтовню. Как у тебя с одеждой? Есть что-нибудь в стирку? До чего же здесь грязно! Что ж мастер Бочонок так плохо заботится о тебе? Похоже, мастер Мор, ты дурак… и вокруг тебя дураки.

Томас делал вид, что не замечает слез, блестящих на ее щеках. Алиса продолжала ворчать и упрашивать его на свой лад вернуться домой с той же настойчивостью, что и Маргарет.

Айли глядела в парк из окон особняка Эллингтонов. Ожидание и напряжение измучили ее. Вот-вот должны были вернуться лорд Одли и ее муж, а она сказала Джайлсу, чтобы по возвращении он дал ей возможность поговорить с канцлером наедине.

– Господи, помоги мне, – молилась она истовее, чем когда бы то ни было. – Помоги мне устроить это.

Айли надеялась, что лорд Одли откликнется на ее просьбу. Только вот достаточно ли у него власти? Он лорд-канцлер, а когда канцлером был ее отец, к нему многие обращались с прошениями.

Теперь она старалась не думать о доме в Челси. И Маргарет, и Мерси писали ей часто. Но вымученная веселость их писем лишь подчеркивала, как там все переменилось. Неужели это ужасное лето никогда не кончится?

Услышав, как трубят охотничьи рога, она поглядела в венецианское зеркало, мужнин подарок, некогда предмет ее гордости. Глаза ее страдальчески блестели, щеки раскраснелись, губы дрожали.

Взяв себя в руки, Айли сбежала вниз навстречу возвращающимся охотникам.

Одли взволнованно говорил об олене, которого убил в парке. Какое это могло иметь значение? Важно сейчас только одно.

Джайлс нежно, с пониманием улыбнулся жене. И направился к конюшням, куда побежали грумы принимать лошадей. Айли пошла бок о бок с лордом Одли, Джайлс позаботился, чтобы им никто не мешал.

– Лорд Одли, надеюсь, вы хорошо поохотились?

– Да, леди Эллингтон. У вашего мужа замечательные охотничьи угодья.

– Приезжайте к нам на охоту почаще.

– Непременно.

Айли взяла лорда-канцлера за руку и улыбнулась ему.

– При желании вы могли бы сделать кое-что для меня.

– Леди Эллингтон, я с удовольствием сделаю все, что в моих силах, дабы угодить вам.

– Вы очень добры, милорд. Я хочу поговорить о своем отце.

Лорд Одли издал быстрый, хрипловатый смешок.

– Леди Эллингтон, он вполне может помочь себе сам.

– Это не так.

– Простите, что возражаю, но это так. Ему нужно лишь подписать присягу новому главе Церкви, и на другой день он будет свободным человеком.

– Но он не может.

– Не может! Не может расписаться! – рассмеялся лорд Одли. Он с гордостью говорил: «Я не ученый!», следовательно, испытывал к ученым легкое презрение. – Но мы много слышали о его высокой образованности!

– Милорд, он считает это делом совести.

– Ну так пусть урезонит свою совесть. Моя дорогая леди, для вашего отца я готов сделать все, что сделал бы для своего… ради вас, но что я могу? Спасение в его руках. Удивляюсь, что он так упорствует в своем тщеславии.

– Не могли бы вы убедить короля, что в случае с моим отцом можно обойтись без присяги?

– Моя дорогая леди, вам известны нравы парламента.