— Слушайте, — сказал он, когда они тесным кольцом собрались вокруг него, — на рассвете здесь будут пожиратели золота. По моим расчетам у нас остается меньше двух часов для подготовки к их прибытию.

Женщины, дети и пожилые родственники, под руководством моей сестры вы спуститесь в куэнко и удалитесь от деревни как можно дальше.

— Воины, — он повернулся к семерым оставшимся в живых воинам. — Вы пойдете со мной в храм, о котором говорил Вилкафор. Если рапы пришли оттуда, то нам надо просто вернуть их обратно. Мы заманим их в храм с помощи песни мокрого идола и снова закроем их внутри. Ступайте и соберите все оружие, которое сумеете раздобыть.

Воины заторопились.

— Лена, — сказал Ренко.

— Да, брат? — Рядом с ним появилась его прекрасная сестра. Когда она пришла, то улыбнулась мне, ее глаза светились.

— Мне нужно, чтобы ты нашла самый большой сосуд, — сказал Ренко. — Наполни его дождевой водой.

— Будет сделано, — Лена поспешила прочь.

— А если Эрнандо появится, когда мы будем заняты возвращение рап в их логово? — спросил я у Ренко.

Ренко ответил:

— По словам моей сестры он преследует нас со следопытами чанка, то появившись здесь, он сразу узнает, в каком направлении мы ушли. Верьте мне, добрый Альберто, я принимал во внимание такое развитие событий. Когда он меня найдет, то найдет и идола... и даю слово, что отдам ему его.

— Эрнандо — холодный бессердечный человек, — сказал я, — жестокий и беспощадный. Вам не следует полагаться на его честность. Он непременно убьет вас, едва вы отдадите ему идола.

— Я знаю.

— Тогда почему...

— Что есть большее благо, друг мой? — тихо спросил Ренко. Его лицо было добрым, а его голос спокойным. — Я останусь в живых, а Эрнандо получит идола моего народа? Или я умру, а он получит бесполезную копию?

Он улыбнулся мне.

— Между нами, я скорее всего окажусь жив, но боюсь, что на карту поставлено больше, чем просто моя жизнь.

Крепость превратилась в муравейник, когда жители Вилкафора начали готовиться к грядущему.

Ренко ушел, чтобы подробнее поговорить с воинами. Я воспользовался возможностью ненадолго присоединиться к Бассарио и посмотреть, как он доделывает копию идола. По правде говоря, и бог простит меня за это, у меня были свои мотивы, чтобы поговорить с ним.

— Бассарио, — нерешительно прошептал я, — у Лены есть муж?

Бассарио хитро ухмыльнулся.

— Почему, монах, ты старый плут... — громко произнес он.

Я попросил его говорить потише. Бассарио, как и следовало ожидать от такого мошенника, был весьма доволен.

— Когда-то у нее был муж, — помолчав, сказал он. — Но их брак закончился много лун назад, до прибытия пожирателей золота. Мужа Лены звали Хуарка, он был многообещающим молодым воином. Их брак, в той степени, в которой может быть свадьба по договоренности, тоже казалась многообещающей. Однако мало кто знал, что Хуарка был подвержен приступам ярости. После рождения их сына Хуарка начал жестоко избивать Лену. Говорят, что Лена терпела эти побои, чтобы защитить Мани от ярости его отца. По-видимому, она достигла своей цели. Хуарка ни разу не ударил мальчика.

— Почему она не ушла от него? — спросил я. — В конце концов, она — принцесса вашего народа...

— Хуарка угрожал убить мальчика, если Лена кому-нибудь расскажет о побоях.

Боже, подумал я.

— Что произошло потом? — спросил я.

— Все раскрылось случайно, — сказал Бассарио. — Однажды Ренко неожиданно позвал Лену и нашел ее съежившейся в углу дома с ребенком на руках. В ее глазах были слезы, а лицо было в крови и синяках.