Гэйлон Рейссон в плетеной кольчуге и легких доспехах следил с коня за продвижением Божественного Огня. Вокруг него торопливо сновали в поисках укрытия виннамирские солдаты.

— Милорд! — донесся сквозь шум и лязг голос Дэви.

Конь герцога был уже повернут в обратную сторону, а сам герцог выглядел обеспокоенным. Он тоже был в кольчуге, в шлеме и в кирасе.

Те из солдат, кто из-за ранения не мог двигаться проворнее, и те, кто оступился в суматохе и упал, поглощались наползающим зеленым огнем. Их мучительные крики быстро затихали, а тропа в тех местах, где облако уже прошло, была завалена обугленными скорченными телами. То же самое происходило и со стрелками, которые оставались на уступах высоко над дорогой и не могли быстро покинуть свои позиции.

Гэйлон в отчаянье смотрел на свой Колдовской Камень, и он отозвался собственным голубым огнем. Пламя против пламени. Но тогда погибнут те, кто окажется буквально между двух этих огней. Должны ли умереть немногие, чтобы спасти большинство?

Гэйлон неожиданно соскочил с коня и принялся проталкиваться вперед, навстречу беспорядочному потоку людей и лошадей. За спиной раздался панический вопль герцога:

— Куда вы, сир?! Подождите!!!

— Назад! — прокричал в ответ Гэйлон. — Держись подальше.

Божественный Огонь бездумно наползал, облизывая камни и затекая в трещины. Король глубоко вдохнул воздух и задержал его в груди, когда обжигающее зеленое свечение обволокло его. В тот же миг Колдовской Камень в его перстне выбросил во все стороны лучи голубого света, которые сразу превратились во встречный поток синего огня. Синее пламя пожирало зеленое до тех пор, пока ни от того, ни от другого не осталось ни следа. Солнце еще не поднялось достаточно высоко, чтобы осветить ущелье, но в молочном дымном полумраке Гэйлон разглядел останки своих воинов и передовой отряд ксенарской пехоты, который как раз вступал в устье Морского прохода.

Стоя в одиночестве на тропе, Гэйлон поднял над головой сжатые кулаки и вызвал в себе тот самый гнев, с которым ему приходилось постоянно сражаться. Теперь же он дал себе волю, и Камень откликнулся почти мгновенно. Тогда Гэйлон раскрыл ладони, направив их вперед.

Перед ним в воздухе появилось маленькое синее солнце. В ту же секунду, раскалившись чуть не добела, оно ринулось вперед. Песня жрецов стала громче, и, совершенно так же, как минуту назад Гэйлон победил Божественный Огонь, теперь бог победил его голубое солнце. В бессильной ярости Гэйлон пробовал снова и снова, но каждый раз на пути его огненных шаров изумрудной стеной вставало пламя Мезона.

Удачно пущенная стрела ударилась в его кирасу, а вторая царапнула по наголеннику.

— К королю! К королю! — эхом отдался от каменных стен воинственный клич.

Дэви первым подоспел к Гэйлону, таща в поводу его лошадь. За ним подошел отряд меченосцев Керила и конные копейщики Мартена. Герцог Госнийский размахивал собственным обнаженным мечом, в то время как Кингслэйер был надежно пристегнут к передней луке его седла. Гнедая кобыла неспокойно перебирала ногами и вся дрожала, пока король садился в седло и вытаскивал из ножен меч.

Наконец на самой середине тропы две армии сошлись лицом к лицу. Когда вокруг Гэйлона закипела ожесточенная битва, он повернулся к герцогу и приказал:

— Возвращайся к Ринну. Оставайся с лучниками.

— Нет, милорд, — возразил Дэви и быстрым, как молния, ударом в незащищенную шею поверг на землю ксенарского солдата, который на его глазах пронзил насквозь одного из нижневейльских крестьян. Клинок Дэви до кости развалил плоть солдата, но тот лишь зажал страшную рану, из которой текла кровь, закованной в броневую перчатку рукой. Умирая, он все свои силы вложил в удар, направленный в живот герцогу, и Гэйлон завершил работу Дэви страшным ударом, который отделил голову солдата от тела.