Изменить размер шрифта - +
Гниль одну вывалил, обвинил в каких то пакостях, а где же разъяснения? Так любой любому может забубенить – мол, ты, Такой Такойтович, нехороший человек. Ты сперва обвинения свои размажь, как масло по булке, чтобы и я, и люди уловили затейливый ход твоих мыслей, – вообще то рожи остальных пока не ласкали взгляд Вензеля, проросло волчьей ягодой посеянное Карбидом зерно. И еще выше вымахает.

– Чего там ловить? Люди также думают. – Карбид остановился, зачем то провел ладонью по планкам жалюзи, словно собирался исполнить на них мелодию. – Во первых, Вензель, ты нас настропалил, чтобы сход без присутствия Шрама вынес ему предъявы. Затем ты настоял, чтобы мы спеленали его и спросили с него ответ. Во вторых, ты сам встретился со Шрамом, перебазарил без нас и позволил ему свалить. В третьих, ты теперь подписываешься за Шрама, убалтываешь нас забрать предъявы, оставить его в покое и считать, с понтом ничего не было. Он славный братан, а мы жестоко ошибались. И ты будешь гнать, что в этом нет темной игры за нашими спинами? В четвертых, о самой темной игре. Ты охотишься за Эрмитажными списками, хочешь захапать их сам, ни с кем не поделиться, а мы на тебя должны шестерить как полные дурики. Ну, чего, Вензель, не так?

Когда Карбид сложил из звуков слова «Эрмитажные списки», в номере сломалась тишина: кто то скрипнул стулом, кто то бухикнул, кто то хмыкнул, кто то закоцал пальцами по столешнице. Карбид нарушил труднообъяснимое, но всеми признаваемое табу – никто, до кого доходили слухи о списках, вслух до Карбида на людях о них не заговаривал. Как у иных народов не произносят из суеверного страха имя дьявола, так в Питерее всегда избегали слов «Эрмитажные списки».

А кто то впервые услышал о списках именно сейчас. Харчо, например. Он не стал этого скрывать.

– Э, что за списки? Почему не знаю?

Никто ему отвечать не взялся. Тем более тут же выяснилось, что еще один человек не в курсах. А конкретно – сам Вензель.

– Я тоже не знаю, – старик пилил Карбида честно непонимающим взглядом. – Объяснись, соколик.

Карбид не ожидал такого оборота и разом попал на вилы. Придется пасть студить по полной, куда денешься. Упираться: «Да ты не можешь не чухать» – значит, перевести разбор в беспонтовое препирательство «знаешь не знаю» и самому похоронить свои претензии.

– Списки, в которых прописано, кто чего увел из Эрмитажа в советские годы и толкнул за бугор. Ну, в смысле, заметные люди, чинуши всякие, которые сперли или в доле были. Там компра на кого хошь, вплоть до москвичей. Ну, в смысле которые из питерского эшелона нынче в кремлевской команде. То есть за жопу местных разом берешь, и до Москвы достать можно.

– Мама моя! – не сдерджался Харчо. – Какой!.. – дальше он ничего не придумал.

– М да, м да, – неопределенно и громко пробормотал водочный монстр и по совместительству один из самых маститых людей в шоу бизнесе Махно, теребя себя за горбатый шнобель.

Хозяин обоих автотолчков и двадцати автосалонов плюс дольщик строящегося порта в Усть Луге Кисель шумно вдохнул и твердо заявил:

– Пурга!

– Какая то карта сокровищ, – вслед за Киселем, высказался Вензель, предварив слова сухим смешком. – Значит, ты подвел к тому, что у Вензеля совсем крыша поехала, и делать ему нечего на старости лет как гоняться за таинственными кладами. Эхе хе...

Карбид вник, что куда то не туда плывет базар, и все сказанное им может потухнуть в обсуждении байки про списки.

– Ты, Вензель, по Шраму нам ответь. Объясни людям, какую игру ты ведешь.

– Все у тебя, Карбид? – равнодушно полюбопытствовал старик, – быстрое возвышение, когда из говна да за стол, мозги завсегда набекрень скашивает. И тут же хочется еще повыше сигануть.

Быстрый переход