Изменить размер шрифта - +
Будет очень непривычно.

— Дом готов. Глупо оставаться здесь. — Джорджия повернулась к нему: — Ты был очень добр. Не знаю, как отблагодарить тебя за все, что ты сделал.

— Пойдем в спальню, — тихо попросил Мэтт. — Я так хочу крепко обнять тебя...

Она сглотнула, почувствовав то же желание.

— Пожалуйста, — добавил Мэтт хриплым голосом.

Она молча кивнула, он обнял ее и повел в комнату. Впервые их любовные утехи не были покойно-нежными. Их тела будто знали, что это в последний раз, и прижимались друг к другу с лихорадочным отчаянием. В конце Джорджия не смогла сдержать слез. Они скатились в волосы, попали в уши, и она сердито их вытирала.

— Ах, Джорджия, — пробормотал он, поцелуями осушая слезы снова и снова.

Наконец она спрятала голову у него на груди и разрыдалась.

— Дорогая, в чем дело? — нежно спросил он. Она села, обмотав себя простыней.

— Мне пора... — Голос ее прервался.

— Что с тобой, Джорджия? — Он натянул джинсы и сел рядом с нею.

Она глубоко вздохнула.

— Ничего. Мне очень нравится здесь, и я не хочу уезжать.

— Так оставайся. Ты здесь желанна, сама знаешь.

И я не хочу, чтобы ты уезжала.

Скажи, что любишь, предложи выйти за тебя замуж! — чуть не крикнула она.

Он молчал.

В том-то и дело. Ей нужна независимость, но нужен и Мэтт. Однако ему она не нужна. Ее общество нравится ему, но он не любит ее.

Джорджия молча оделась и пошла в кухню, потом во двор. Все вещи уложены в машину, она в последний раз взглянула на каретный сарай и уже собиралась уезжать, когда выскочил Мэрфи и прижал свою большую голову к ее ноге.

— Ах, Мэрфи, я буду скучать по тебе. — Она опять чуть не расплакалась.

— Мы оба будем скучать по тебе, — сказал Мэтт, стоя у крыльца. В его глазах уже не было смеха, и ей показалось, что ему трудно говорить.

— Ну все. Поеду. Нужно распаковать вещи перед тем, как забирать детей из школы. До свидания, Мэтт, и спасибо за все.

— Не за что, — ответил он хрипло, подходя к ней, обнял ее и поцеловал. Поцелуй осужденного человека, чем-то потрясенного, подумалось ей, когда он внезапно отпустил ее и отвернулся. — Пошли, Мэрфи.

Он шагал по парку, рядом бежал Мэрфи, а Джорджия смотрела им вслед, пока все в глазах не расплылось от слез.

— Черт бы тебя побрал, — тихо произнесла она, смахивая слезы и залезая в машину. В последний раз выехав на дорожку, она повернула налево, через мост и повезла свое разбитое сердце в Хенфилд.

 

 

 

В доме было так много нового: и полы, и стены, и крыша, и мебель, — что находиться в нем было странно, как если бы они вошли в чью-то жизнь. Дети освоились довольно быстро, но Джорджия вечер за вечером смотрела в окно на звезды и думала о Мэтте.

Через несколько дней после их переезда она получила от него письмо, в которое был вложен другой конверт, с лондонской маркой. В письме сообщалось, что трое из приезжавших тогда гостей заказали по сверхлегкому самолету. Мэрфи скоро станет отцом, к неудовольствию владельца суки, так не захочет ли она щенка помеси волкодава и ньюфаундленда?

При мысли об огромной и неуклюжей собаке Джорджия едва сдержала смех, который быстро превратился в слезы сожаления, что она не увидит щенков.

Потому что, конечно, не увидит. Будет держаться дальше от Мэтта и пошлет Терри и Мика осмотреть павильон и сделать подробные технические чертежи. Сад с регулярными клумбами был закончен; осталось лишь посадить розы вдоль бордюра будущей осенью, но это сделает мистер Ходжес.

Нет, ей не нужно возвращаться. Она положила письмо, борясь с желанием прижать его к груди, как викторианская девица в приступе меланхолии, и раскрыла другой конверт.

Быстрый переход