— Зачем тебе это? — поинтересовался Эл'Боурн продолжая любоваться чувственной красавицей рядом.

— Чтобы не так остро ощущать одиночество, — искренне ответила она, привстала на локтях и обратила на Эл'Боурна свой манящий, обволакивающей взгляд. — Мы все очень одиноки, Эл'Боурн. Ты даже не представляешь себе насколько. Чувственная близость дает возможность ненадолго отрешиться от этого, дает иллюзию, что ты не один. Мы все одиноки от рождения. Но если ты не знаешь, как может быть по-другому, то и не догадываешься о том, насколько ты одинок. Ты не знаешь, что значит быть вместе по-настоящему. Когда другое живое существо всегда рядом с тобой, даже, если вы находитесь в разных мирах. Когда он в тебе, и ты в нем. Знаешь, что такое тысяча лет одиночества после этого? После того, как ты это узнал? — Ор'Лайт тоже оперлась головой на руку и пристально посмотрела Эл'Боурну в лицо. Глаза у нее стали холодные, резкие и пустые. От такого взгляда по коже бежали мурашки, теперь она была, как звезда вдалеке — холодная, красивая, равнодушная.

— Это тысяча лет пустоты, — продолжила Древняя резко и четко. — Как будто от твоей души постепенно отрезают по куску ледяным ножом. И на месте своего, живого, появляется холодная резкая пустота. Холод режет тебе душу, ты один на один с этой пустотой. Она не зарастает, как не может вырасти у нас рука взамен утраченной. Только это не рука, скорее это половина тебя. И ты можешь только прикоснуться к душе другого — через его тело — и ненадолго ощутить себя не столь одиноким. Я беру себе, и дарю мужчинам, иллюзию не одиночества.

Эл'Боурн протянул руку и нежно коснулся мягкой гладкой щеки. Такой глубокой откровенности он не ожидал. Но и сейчас Ор’Лайт была недостижимой и неуязвимой в своем одиночестве. Она не вызывала жалости, только уважительное сочувствие.

— Я даже не представляю, как это тяжело. То, что тебе пришлось пережить… — прошептал Эл'Боурн.

— И не представляй! — вдруг тепло улыбнулась она, обняла ладонями его плечи и слегка потянула на себя. — Дай Бог, чтобы никто не мог даже представить! И кстати… — она резко отпустила его плечи и откинулась на спину. Податливо-соблазнительная, смотреть равнодушно было невозможно, в голове сразу появлялась муть, туман вожделения застилал взгляд.

— Кстати, — повторила Ор’Лайт и томно потянулась. Она явно ощущала его мысли и настроение. — есть и такие, кто от рождения чувствует это одиночество… Например, твоя Ки'Айли и ее избранник.

Эл'Боурн сел. Туман не развеялся, но упоминание любимой девушки разбудило чудовище боли, спавшее в нем все время, что он был с Ор'Лайт.

— Я должен что-то сделать, — сказал Эл'Боурн, уперся локтями в колени и опустил голову на ладони. Притворяться неуязвимым с Ор’Лайт было бесполезно. — Я не могу бездействовать. Но я не знаю что.

Ор'Лайт нежно заскользила рукой по его спине, растирая боль и досаду.

— Ты сам знаешь, что сейчас ты ничего не сможешь сделать. Это невозможно. Они больше не одиноки, и в этом вся проблема. Они не одиноки друг с другом, и для этого им не нужен Одобренный брак.

— Ты хочешь утешить меня этим? Я и так понимаю, что проиграл. — удивился Эл'Боурн и поднял голову.

— Я не собиралась утешать тебя, — Ор'Лайт прижалась к его спине обнаженной грудью, мир в очередной раз поплыл перед глазами.