– Это важно, – тихо заметил Бэнкс. А потом Сандра почувствовала, как кто-то легонько подтолкнул её сзади. И прошептал:

– Иди.

И это был Маркус.

Она повернулась к нему, взглянула ему в глаза вопросительным взглядом, в то же время молящим о прощении. А он не был так холоден, как вчера. Он был спокоен. Кивнул в сторону Сотрудника, снова намекнув, что ей пора. Что он одобряет этот разговор.

И тогда она встала и пошла вслед за Бэнксом. В другую комнату.

Которая была предназначена для того же, для чего создаются кладовки: для склада.

Дверь закрылась. Комнату без окон тускло освещала лампа, висевшая под потолком.

Кастор прислонился спиной к старому шкафу и опустил голову. Потом поднял её, посмотрел на ожидавшую его действий Сандру и медленно зашагал по периметру. Та следила за ним, не понимая, к чему всё вело. О чём должен был быть этот разговор.

Наконец, он заговорил.

– Между Хранителями и Сотрудниками всегда существовала некая стена…

Кастор остановился, сложив руки за спиной и уставившись в стену. Сандра снова посмотрела на него, перед этим отвлёкшись на швабру и ведёрко.

– Но не между нами, – твёрдо возразила она и сама испугалась своих слов. Как сильно они звучали, какой подтекст могли ненароком нести за собой?

Он удивлённо развернулся.

– Ты так думаешь? А вот мне уже так не кажется.

Тишина ядовито зазвенела, оставляя в ушах неприятный привкус.

У девушки словно что-то ухнуло куда-то в пятки. Наверное, сердце. Наверное, душа.

– Почему ты в штыки принимаешь возможность нашей дружбы? – возмутилась она. – Я ведь хочу сделать, как лучше.

– Только это так не выглядит, – грустно фыркнул Бэнкс. – Потому что все настроены против меня, и это лишь идиот не видит.

– Но я…

– Ты, – оборвал он её на полуслове. – Ты делаешь вид, что хочешь сделать, как лучше. Но разве видны какие-то подвижки?

– Я не понимаю, о чём ты. О чём должен быть весь этот разговор. Уже второй день подряд я слушаю чёрт знает что, как будто бы я должна всё это понимать! – отчаянно воскликнула она.

Кастор поджал губу, с жалостью глядя на неё. С состраданием.

– Серьёзно, завязывай, – проговорила Сандра уже тише. – Ты ведь не ради этого пришёл. Не ради разрушения каких-то стен. Скажи, что привело тебя сюда, поведай это мне, и дело с концом. Это же так просто – сказать.

Он остановился возле шведской стенки. Опустил взгляд.

Его плечи вдруг затряслись: он то ли плакал, то ли смеялся. Нервно, вероятно.

Девушке вдруг стало страшно от этого зрелища. Она не могла предугадать, что же должно было последовать дальше. Какие слова.

Кастор медленно поднял голову, снова посмотрев на неё.

– Ты права, – оледеневшим голосом начал он. – Я пришёл не за этим. Я пришёл признаться. Тебе – потому что ты мне точно поверишь. И потому что ты должна это слышать, должна.

Он провёл ладонями по лицу. Готовился. Пытался немного успокоиться.

Не получалось.

– Скажи уже, наконец, – нетерпеливо попросила она.

– Я предал вас, – быстро проговорил он. – Я… да, я работаю на Аманду. Да, я выдал. Да, я следил за тобой. Я звено. Я.

И все эти слова словно резанули её ножом. Сразу по всем жизненно важным органам.

– Что? – переспросила Сандра, будто бы не расслышав, побледнела и сделала осторожный шаг назад. – Это… о Господи, так это ты. Ты был Связующим звеном, и… ты и есть Связующее звено.

Она задела стоявшую в углу швабру, и та со стуком опрокинулась на пол.