— Она была такой жизнерадостной, — сказала Ребекка, повернув голову в сторону двойного надгробия Эллы и Джимми. — Даже не понимаю, как она такая — и могла вдруг покончить с собой.

— Я тоже этого не знаю. Но я знаю: все они — Элла, Джимми, Мэйлин… все они хотели, чтобы ты их помнила такими, какими они были на самом деле.

Байрон подвел ее к единственной черной машине, стоявшей за кладбищенской оградой.

— Любить кого-то — значит принимать все: и хорошее, и плохое.

Он открыл заднюю дверцу, и Ребекка поспешно нырнула на сиденье. Она боялась говорить на эту тему и не хотела, чтобы Байрон заметил ее страх.

16

Дайша вошла в дом. Она переступила порог, чувствуя, что здесь она в безопасности. Чувство было для нее незнакомым. Столько лет подряд она вздрагивала от каждого звука. А теперь ей нечего и некого бояться. Безопасность новой жизни приятно будоражила Дайшу.

Она находилась в гардеробной — довольно просторной комнате, где люди, приходившие на церемонии прощания, снимали верхнюю одежду, поправляли прически; словом, готовились перед тем, как пройти в зал. На полу лежал ковер приятного бежевого цвета. В кадках росли красивые растения с широкими листьями. Даже здесь обстановка похоронного заведения была успокаивающей и умиротворяющей.

В проеме открытой двери стоял мистер Монтгомери — человек, которого искала Дайша. Она сразу вычислила его по настороженному взгляду. Кроме Мэйлин, никто в городе не смотрел на нее так.

— Тебе нельзя было сюда приходить, — сказал мистер Монтгомери.

Но ее тело знало: она должна сюда прийти. Это было не менее важно, чем разыскать Мэйлин. Она и так целыми днями бродила неведомо где, не понимая, куда и зачем идет. Но тело знало и упорно вело ее туда, где ей станет легче. Ее тело принадлежало Клейсвиллу.

— А я вот пришла, — сказала Дайша, входя в сумрак зала прощания.

Однажды она уже была здесь, когда хоронили ее дядю. Судьба несколько раз предупреждала его, чтобы он бросил пить и вести безалаберную жизнь. Но дядя никого не слушал и пьяным на полной скорости врезался в столб. Дайша вспомнила запах: в тот раз здесь тоже пахло цветами и еще чем-то сладковатым. Тогда она думала, будто это запах смерти. Но умерев сама, Дайша узнала: смерть не всегда имеет тошнотворно сладкий запах. Иногда смерть пахнет медью и прелыми листьями.

— Я могу тебе помочь, — сказал мистер Монтгомери.

Его голос звучал ласково и убедительно, однако Дайша не торопилась ему верить.

— Помочь? Как?

— Я помогу тебе попасть туда, где тебе надлежит быть, — ответил Уильям.

Если бы не легкое дрожание его пальцев, Дайша решила бы, что встреча с ней никак на него не подействовала.

— Мне уже пытались помочь… — сказала она, качая головой.

— Это ты убила Мэйлин.

— Она обещала меня накормить, — прошептала Дайша.

— И в благодарность за еду ты ее убила, — уже без всякой мягкости в голосе заключил Уильям.

Девчонка нахмурилась. С ней нельзя так разговаривать. Почему он сердится? Мэйлин совсем не сердилась на нее.

— А что еще я могла сделать?

Дайша не оправдывалась перед Уильямом. Она спрашивала. Он этого не понимал. Мэйлин поняла бы. Мэйлин взаправду поняла, прежде чем умереть.

Мэйлин налила Дайше рюмку виски и стакан воды.

— Мне еще не столько лет, чтобы пить виски, — возразила Дайша.

— Ты перешла черту, и эти правила на тебя не распространяются, — улыбнулась Мэйлин.