|
Здесь определенно не так. Может быть, вы сможете мне объяснить, почему это так? – Никто не прибыл с Намории. – В самом деле, – сказал Хэвиланд Таф. – Из-за некоторых трудностей, – добавил продавец. – Все ясно, – сказал Таф. – Или если не все, то, по крайней мере, часть. Может, вы возьмете на себя труд сервировать мне еще один паштет и объяснить природу этих трудностей. Я чрезвычайно любопытен. Боюсь, это мой большой порок. Продавец паштетов опять натянул перчатку и открыл ящик. – Знаете, как говорят? Любопытство делает голодным. – В самом деле, – сказал Таф. – Но должен сказать, что до сих пор ни от кого этого еще не слышал. Человек наморщил лоб. – Нет, я не так сказал. Голод делает любопытным, вот как. Но все равно. Мои паштеты вас насытят. – Ах, – сказал Таф и взял паштет. – Пожалуйста, рассказывайте дальше. И продавец паштетов очень подробно рассказал о трудностях на мире Намория. – Теперь вы определенно понимаете, – закончил он, наконец, – что они не могли прибыть, когда происходит такое. Не очень-то тут довыставляешься. – Конечно, – сказал Хэвиланд Таф, промокая губы. – Морские чудовища могут досаждать чрезвычайно. Намория была темно-зеленым миром, безлунным и уединенным, исчерченным тонкими золотистыми облаками. Ковчег, содрогаясь, затормозил и тяжеловесно вышел на орбиту. Хэвиланд Таф переходил от кресла к креслу в длинной и узкой рубке связи, изучая планету на десятке из находящейся в рубке сотни обзорных экранов. Его общество составляли три маленьких серых котенка, прыгающих через пульты и прерывающих это занятие только для того, чтобы сцепиться друг с другом. Таф не обращал на них внимания. Как водный мир, Намория имела только один континент, имеющий достаточные размеры, чтобы быть видным с орбиты, но не слишком большой. Увеличенное изображение показывало еще тысячи островов, разбросанных по темно-зеленому морю длинными серповидными архипелагами, как рассеянные по океану драгоценные камни. Другие экраны показывали свет десятков больших и малых городов на ночной стороне и пульсирующие, размытые, как клочки ваты, пятна энергетической активности там, где поселения были освещены солнцем. Таф просмотрел все это, сел, включил еще один пульт и начал играть с компьютером в войну. Ему на колени вспрыгнул котенок и уснул. Таф старался не потревожить его, но чуть позже второй котенок подпрыгнул и упал на спящего, и они начали возиться. Таф согнал их на пол. Прошло больше времени, чем предполагал Таф, но контактный вызов, наконец, пришел – впрочем, он знал, что этот вызов все равно в конце концов придет. – Корабль на орбите, – гласил запрос, – корабль на орбите. Вызывает контрольная служба Намории. Назовите ваше имя и сообщите о ваших намерениях. Назовите, пожалуйста, ваше имя и сообщите о ваших намерениях. Высланы перехватчики. Назовите ваше имя и сообщите о ваших намерениях. Вызов пришел с главного континента. Ковчег выслушал его. К этому времени он обнаружил приближавшийся к нему корабль – только один – и спроецировал его на другой экран. – Я – Ковчег, – сообщил Хэвиланд Таф контрольной службе Намории. Контрольную службу Намории представляла круглолицая женщина с коротко подстриженными волосами и в темно-зеленом с золотыми нашивками мундире, сидевшая у пульта. Она наморщила лоб и перевела взгляд в сторону – несомненно, на начальника или к другому пульту. – Ковчег, – сказала она, – назовите ваш родной мир. Назовите, пожалуйста, ваш родной мир и сообщите о ваших намерениях. Другой корабль установил связь с планетой, показал компьютер. |
