Морозов на мгновение задумался.

— Каков диаметр нашей Галактики?

— Сто световых лет, — ответил Флит.

— Сто тысяч световых лет, — ответил Грин.

Грин получил очко, — объявил Морозов. — Кто автор музыки «Пер Гюнта»?

Грин промолчал. Флит заработал очко.

— Что такое киви?

И опять промолчал Грин, не знал он, что киви — австралийская бескрылая птица.

— Что такое фейхоа? — спросил Морозов.

Грин понял, что погиб. Фейхоа — это, конечно, нечто китайское. Оно могло быть и обычаем, и оружием, и цветком. Флит что-то нашептывал Тарасову. Фейхоа? А может быть, это птица? Синяя, с оранжевым гребнем и красной грудью. Брюшко у нее отливает зеленым, а глаза желтые, с черными стрельчатыми ободками. Фейхоа? Конечно, это птица. Она прилетает вечерами, когда все укладываются спать и по земле бродят только очень счастливые и несчастные люди. Птица фейхоа не поет, а выговаривает плавный мягкий звук. Сначала очень чистое высокое — фей; а потом приглушенное, как вздох: хо-а. Вздох подхватывает эхо, и люди слышат это доброе, как пожелание спокойной ночи, хо-а.

Грин наклонился к судье и рассказал о своей птице.

— Грин правильно ответил? — спросил Флит.

— Да, правильно. Фейхоа — это южное растение с очень вкусными плодами.

— Я тоже ответил правильно, — сказал Флит. — Мы каждое лето ездим в Сухуми, и во дворе нашего хозяина растет три дерева.

— Я на юге не был, — сказал Грин, — и не надо подачек. Я выдумал какую-то чушь.

Он встал с постели.

— Слушай, Флит, я не буду тебя трогать. А теперь слушайте вы.

— Не надо, Грин, — сказал Флит. — Ведь это была игра.

— Конечно, Грин, брось, — Морозов взял его за плечи, — расскажи лучше про свою птицу.

— Я проиграл. Я дурак и главный неуч Зимнего лагеря.

Глава седьмая

Андрюша Флит знал, что ребята его не любят, а зачто — тоже знал. Не мог Андрюша одолеть одну слабость в себе: хотелось быть умнее других и хотелось, чтоб другие знали, что он умнее. Ребята догадывались про эту слабость и смеялись над ним. Начнет рассказывать, перебьют. Предложит сыграть в футбол, а все за книжки берутся. Пробовал никого не замечать — и про него забывали.

Из девочек Андрюше нравилась Лида, но он даже себе в этом не признавался. А тут еще история вышла.

В лагере было пусто. Все ушли в лес.

Андрюша сидел в игротеке, читал «Огонек». Лида была в соседней комнате. Приводила в порядок библиотеку. К ней забежала Таня.

— Ты одна?

— Одна.

— Я тебе сейчас что скажу! У меня Тарасов телефон спрашивал, а я ему дала номер нашего дедушки. Здорово, да?

— Нет, — сразу ответила Лида. — Я за то и презираю девчонок, что все они притворы. Мальчишки лучше. Если они говорят «да», значит «да». «Нет», значит «нет».

— Мальчишки тоже разные бывают. Вот ты с Морозовым просто так дружишь, а все думают, что у вас любовь.

Андрюша слушал девочек и не знал, куда деваться. Они могли войти и застать его, могли подумать, что он их подслушивал. Дать знак о себе, кашлянуть было стыдно. Сидеть, заткнув уши, — глупо. Хоть ни одного слова не услышишь, все равно не поверят. Вот Грин, тот наверняка бы заткнул уши! Спрятаться за шкаф? Но между шкафом и стеной не протиснешься. Узко.