– Я бы не стал на то надеяться, Данимир. Смотри, не ляпни чего лишнего. Нам такие враги не нужны, в рознь они, что мухи, слабы, но стоит собраться…

Данимир свёл брови, а потом вдруг улыбнулся широко, и Арьяну вовсе не понравилась его ухмылка, и знал, что за ней скрывалась затея шальная.

– Как скажешь, – отмахнулся он, смотря под ноги, подумал, а потом продолжил: – Говорят, у них женщины горячие, как угли.

Данимир когда видит подол юбки, сразу ум теряет, и работать начинает то, что в разговорах вовсе не поможет. А о том, что женщины валганов обольщать могут не хуже дев речных, что заманивают в тёмные омуты, Арьян знал хорошо. Да и не только валганки, а все женщины. Они же, как пламя костра, вроде и греют, а стоит приблизиться, не только руки обжечь можно, но и сгореть дотла. Потому Арьян уяснил для себя две истины: не погружаться в воду целиком и не приближаться к огню слишком близко.

– Ты, я смотрю, только за тем и едешь, чтобы валганку в тёмные кусты затащить? Смотри, как бы тебе углей в штаны не насыпали, – пришёл черёд Арьяна широко улыбнуться.

Данимир усмехнулся, качнул головой, натягивая рубаху на подсохшее на ветру тело, заиграли бесовские огоньки в его ясных с купания глазах, будто уже мыслил, как то станет исполнять.

После трапезы были долгие посиделки да разговоры, пока не вернулись посланцы, что уехали задолго до того, как ватага остановилась на берегу. Вернулись с вестью о том, что Вихсар ждёт княжескую свиту у себя на становище и с уважением примет княжичей. Долго собираться не стали, опоясавшись оружием да заковав снова себя в броню, оставив в лагере десятника вместе с отрядом опытных воинов, чтобы на случай чего часть за подмогой бросилась, а другая – на выручку, покинули берег.

Когда путники достигли становища, уже сгустилась ночь. Холмы расступились, открывая тонущий в свете костров лагерь недругов. Десяток шатров раскинулся у небольшого водоёма, берег которого кутался в серебристую дымку, что стелилась по водной глади, поглощая красноватое отражение отблеска нарождающегося месяца.

Арьян обернулся, окидывая единым взглядом своих людей, внушая им спокойствие и в тоже время готовность к самому неожиданному исходу. Но того не требовалось, лица их и так выражали недремлющее сосредоточение. Только расслабленный вид Данимира рушил всю серьёзность происходящего. И с ним Арьян ничего не мог поделать, разве только в очередной раз вспомнить отца, который стоит на том, чтобы сыновья были вместе и все дела вершили в согласии.

По мере приближения стал слышен шум лагеря. Стражники числом в два десятка встретили ватагу хмуро и неприязненно, но, не смотря на враждебность, что стыла в их глазах, позволили отряду въехать свободно в самую сердцевину становища. Проезжая под напряжёнными взглядами валганов, оглядываясь по сторонам, Арьян заметил среди собравшихся и женщин, которые, едва только въехали воличи, попрятали за платками свои загорелые, обласканные ветрами круглые лица и сами исчезли за пологами. Однако всё же любопытство заставляло их выглядывать из укрытий, и они румянились, едва напарываясь на цепкие взгляды княжичей. Девушки валганов были похожи между собой и отличались лишь тем, что некоторые были полнее, а другие, напротив, худощавее. И одежды вроде одинаковые, а всё же, если приглядеться, на одной больше вышивки и украшений, чем на другой. Горящий и голодный взгляд Данимира блуждал по лагерю, выискивая самых сочных. И глаза, как бы того не хотелось Арьяну, ему не завяжешь.

Княжич оглядел мужчин. Те были облачены в длинные цветастые кафтаны без петель, на запах, и в меховые шапки, на поясах висели кнуты да изогнутые клинки в кожаных ножнах.