Гавриил Державин. Христос
Никтоже приидет ко Отцу, токмо мною. Иоан. гл. 14, ст. 6
1. О Сый, которого пером[1], Ни бренным зрением, ни слухом[2], Ниже витийства языком Не можно описать, а духом[3] И верой пламенной молить! Твоею благодатью пленный, Как бы на небо восхищенный[4], Тебя дерзаю я гласить[5].
2. Тебя! — но кто же сущий Ты, Что человеком чтим и Богом? Лице, как солнца красоты![6] Хитон, как снег во блеске многом! Из ребр нетленных льется кровь![7] Лучи — всю плоть просиявают! Небесный взор, уста дыхают Сладчайшим благовестьем слов!
3. Кто Ты,— что к нам сходил с небес И паки в них вознесся в славе[8]?— Вовек живый и там и здесь Несметных царств своих в державе[9], В округе и средине сфер. Хлеб жизни и живот струй вечных[10], Сам свят, безгрешен; а всех грешных Единая к спасенью дверь![11]
4. Кто Ты,— кого из древних лет Сивиллы, маги и пророки[12] Приход предвозвестили в свет; Полк горних сил сквозь блеск далекий[13] Дивился с трепетом кому, Что Бога и Царя небесна, Бессмертна суща, бестелесна, Сходяща видят смерти в тму?
5. Кто Ты,— в котором сквозь эфир[14] С горы ниспадший зрелся камень, Кем мира сокрушен кумир; Тот лепый юноша, что пламень[15] Внутрь пещи в росу претворил, И прежде, чем на свет явился, Во тьме чудес предобразился И чаяньем языком был?[16]
6. Кто Ты,— которого звезда[17] Час возвестила в мир явленья, Казала путь к кому ведя Царям, волхвам для поклоненья; Чей трон не в злате средь порфир, Но в верте[18], в яслях был возвышен[19], Над кем лик ангелов был слышен: Сошел во человеки мир!
7. Кто Ты,— вспять Иордан бежал[20] Кого омыть с стремленьем шумным, В пустыне свет осиявал; Глас Агнцем проповедал чудным[21], Могущим всех грехи подъять. Таинственным страша всех слухом, Что, не родясь водой и духом[22] , Небес не можно достигать.
8. Кто Ты,— что отверзал слух, взор Глухим, слепым — прикосновеньем[23]; Кротил свирепость бурь и морь[24] Единым перста мановеньем? И не Тебе ль был сонм духов[25] Послушным, всякая стихия, И глас не Твой ли из земныя Взывал утробы мертвецов?[26]
9. Не Ты ль величественный муж Во славе, в блеске несказанном[27] Между живых и мертвых душ[28] На холме зрелся лучезарном, Как некий дивный властелин И днешня и грядуща мира? Над коим гром гремел с эмпира: «Се мой возлюбленнейший Сын!»[29]
10. Как! — Неба сын Ты? — ужас, мрак Мои все пробегают кости! Ты Бог? — но Твой поруган зрак От человеческия злости! Окровавленны красоты! С злодеями на древе крестном[30] Висишь в томленьи скорбном, смертном, Бледн, бездыханен, мертв! — Кто ж Ты?
11. Кто Ты? — и как изобразить Твое величье и ничтожность, Нетленье с тленьем согласить, Слить с невозможностью возможность? Ты Бог,— но Ты страдал от мук![31] Ты человек,— но чужд был мести![32] Ты смертен,— но истнил скиптр смерти![33] Ты вечен,— но Твой издше дух![34]
12. О тайн глубоких океан! Пучина див противоборных! Зачем сходил Ты с звездных стран И жил в селениях юдольных? Творец Ты,— мог все с высоты; Ты тварь,— почто же трепетала[35] Вся твердь, как жизнь Твоя увяла? Открой, открой себя мне Ты!
13. Открой себя, открой, молюсь! И се — глас слышу сердца в дверях: «Доколь воплю, доколь толкусь[36] Воскреснуть в хладных маловерах? О света сын! о раб днесь тмы! Свлеки с себя покров твой бренной И мыслью, верой воскрыленной Мой Промысл о себе вонми:
14. Премудрость, сила и любовь, Бог дух, в трех светах Свет ввек живый[37], Единством троичным до веков В своем совете положивый Свою в тме славу проявить, Воззвать из бездн созданье ново Послал единородно Слово[38], И словом: — тма — вселенной бысть[39].
15. Изобразилось естество, Незримое всезримым стало И в человеке Божество, Как солнце в море, воссияло! Все покорилося ему[40], Что благ был, кроток, чист, незлобен И во зерцале как подобен Творцу бессмертну своему[41].
16. Но поелику создан он[42] С свободною душой из персти; То обаял мечтаний сон Его и ухищренье лести[43]: Он, в красоту свою влюбясь, Возмнил быть Бог — и возгордился, От Единицы отклонился И отблеск в нем Ея погас.
17. Погас! — пал в тму вселенной царь, Нетленье превратилось в тленье[44]; Ему совоздыхая тварь[45], Доднесь страстей своих в боренье, Век будет в пре — не утолить Доколь гнев Отчь сей низкой долей[46], Что волей пал, и той же волей Себя к Нему не возвратить,
18. И плоти не отвергнет так[47], Ничто чтоб дух не отягчало; Но пал как в толь глубокий мрак, Что сил его восстать не стало[48]; То тут Любовь, времен в исходе[49], Сошла смирить страстей злых ревы: Сый воссиял от чистой Девы, Как солнца луч от чистых вод!
19. Им пробудилось божество, Уснувше чувств от обольщенья, Духовно света существо, Как искра камня от биенья, Вспрянуло,— и явился Бог В плоти его страданьем Слова: На свет Им трисвятый зреть снова Адам сподобиться возмог.
20. Адам бы падши не восстал, Когда б в Христе не воскресился, Не воскресясь — не воссиял, Не воссияв — не возродился В блаженство первородно вновь. Се, как смирением, терпеньем, Страданьем, скорбью, умерщвленьем Возводит всех к себе Любовь!
21. Так подлинно, без плоти дух Не мог в тлен пасть. Без духа ж силы И плоть слаба духов втечь в круг К земле с прикованными крылы: То по совету трисвяту, Скудель в сан серафимск восставить, Бессмертьем смертного прославить Предоставлялося Христу.
22. И Им со славой, с торжеством Явилась миру Божья сила: Как запад, нас златым лучом[50] Святая кровь Его покрыла, И осветила благодать, Дав область в чад Его вчиняться[51], Младенцев смыслом умудряться[52] И разум вере покорять,—
23. Чтобы, надеясь на Его Одну мы благость, милосердье, Могли искать себе того Наследна, прежня озаренья, Им кое только можно зреть: Святым внутрь духом очищаясь, Живясь, светлеясь, возвышаясь, Любовью к Божеству гореть.
24. Се, что есть Сый, что есть Христос, Что Бого-Человек, что Слово: Он самый тот, который взнес Духовно и телесно в ново Тем бытие, что, страждя сам, Всем подал ясные примеры[53], Как силой доблести и веры Входить возможно к небесам!
25. Так, Он един: никто другой Слепца привесть не может к свету, Потерянному чувств стезей; Лишь словом уст Его согрету Внутрь вскрыться могут очеса. Поит струей Он вечной жизни И сладость древния отчизны На землю сводит, небеса.
26. Он — сшедша Истина с небес, Он — Добродетель воплощенна, Отерша токи смертных слез. В лице подобострастна тлена Сходил Он к смертну естеству[54] От уз греховных мир избавить, На прежней степени поставить И уподобить Божеству.
27. Так, без Него никто к Отцу[55] Его приближиться не может. Без Сына дверь наград к венцу Таинственную не проторжет. Живет в Отце, Отец же — в Нем[56]; Бездн, неба и земли посредник, Ходатай, вождь, всех благ наследник[57] И подвигоположник Он.
28. Предвечной Правде, трисвятой Противно было б бесконечно, Чтоб смертный за проступок свой Пред Вечным не был винен вечно. Кто ж Бога удовлетворит? Лишь Сын Его из милосердья, Взяв на себя всех преступленья[58], Возмог мир миром примирить[59].
29. Се есть Христовых цель заслуг: Да благость сблизить с правосудьем, Да воцарить над телом дух,— И сих великих дел орудьем Он пребыл Сам, что Сам страдал: Он мог призвать в защиту громы; Но, волею на казнь ведомый, Своей Он смертью смерть попрал.
30. И чрез пример явил сей свой, Что не мирские наказанья На лобном нас мрачат хулой[60], Равно и не корон сиянья Богоподобными творят; Но правда, вера добродетель Ввек провозвестник и свидетель И блеск неложный света чад.
31. Се тако Иисус всех спас И познан Человеко-Богом, Что так ничей покоить глас И сладость в нас лить в бедстве строгом Не силен, как Его един. Быв выше всех,— учил быть низшим[61], Любить врагов, и сердцем чистым[62] Молил за них лишь Божий Сын.
32. Он Царь, Законодатель тот, Что уст своих одним глаголом Ко благу общу всех ведет, Равняет хижину с престолом: «Просящему,— речет Он,— дай[63], Болящего призри в больнице, Печального утешь в темнице, Голодна, жадна напитай».
33. Первосвященник Он, Пророк[64], Кой верящим в Него любовью Себя дал веры их в залог, Запечатлев завет свой кровью[65], И так его тем утвердил, Что Им обещанный, небесный В языках огненных чудесный[66] Излил свой Дух и научил:
34. Былинки злобно не сломить[67], Но быть всем кротким, всем радушным, Лишь по себе других судить[68], И не чрез рать себе послушным Быть миру, но чрез рыб ловцов[69] Простых велел,— и синагоги, Ареопаг им пал пред ноги:[70] Се силен как закон Христов!
35. Христос весь благость, весь любовь, Блеск свойствам даже трисвященным; Весь круг бы без Него миров[71] Неполным был, несовершенным. Бог-Ум мог все предначертать, Бог-Мощь — все сздать; любви ж без Бога Могли ль премудрость, сила строга Горе к себе сердца воззвать?
36. Так, Бог и дивен и велик Нам паче воплощеньем Сына: Мог плоть и дух создать Он в миг, Но связь сих крайностей едина Всех удивительней чудес! Адам пусть волею пал злою; Но взнесся плотью он святою В Христе превыше всех небес.
37. Отец и Сын и Дух Святый, Незримый Свет триипостасный; Но в плоти Сын прияв черты, Как человек подобострастный, Открыл Себя и научил Чтить Бога истиной и духом[72]. Кумиров сверг своим Он слухом, Как силу ада сокрушил[73].
38. Христос нас Искупитель всех[74] От первородного паденья. Он свет,— тмой необъемлем ввек[75]; Но тмится внутрь сердец неверья[76] , Светясь на лоне у Отца[77]. Христа нашедши, все находим[78], Эдем свой за собою водим, И храм Его — святы сердца[79].
39. О Всесвятый! Превечный Сый! Свет тихий Божеския славы! Пролей свои, Христе! красы На дух, на сердце и на нравы, И жить во мне не преставай; А ежели и уклонюся С очей Твоих и затемнюся, В слезах моих вновь воссияй![80]
40. Услышь меня, о Бог любви! Отец щедрот и милосердья! Не презрь преклоншейся главы И сердца грешна дерзновенья[81] Мне моего не ставь в вину, Что изъяснить Тебя я тщился,— У ног Твоих коль умилился Ты, зря с мастикою жену[82].
1814 |
