Однако не всем им предстояло принять участие в покорении счастливой Аравии. Большинство солдат ждала Александрия, откуда покоритель Ойкумены собирался начать новый поход, для расширения западных границ македонской державы. Для приведения к покорности арабов, царь разрешил своему стратегу взять ровно одну треть отданного ему войска.

На первый взгляд решение Александра было здравым и разумным. К чему привлекать большое количество солдат для приведения малозначимого похода, чья цель приведение к покорности торговцев битумом и ладаном, не платящих дань в царскую казну. Но это только так казалось. Трудно покорить кочевой народ, никогда не имевший городов и деревень, привыкший в случаи угрозы собирать свои шатры и откочевывать со всем скарбом в одно им известное место. Можно было с легкостью разорить их становище и получить длительную незатихающую войну с непредсказуемым исходом. К гневу царя и радости недоброжелателей.

Эвмен прекрасно понимал все эти хитрые нюансы, но с радостью согласился возглавить поход на набатеев. В отличие от Пердикки, он все ещё не имел в глазах Александра и его окружения устойчивую репутацию опытного стратега, несмотря на свое удачное командование войском в войне с гангаридами.

Верные стратегу люди доносили, что родовитые македонцы за глаза называют его безродным канцеляристом, влезшего в их круг только благодаря воле Александра. Чтобы окончательно переломить этот негативный настрой и стать равным среди равных, Эвмену нужна была маленькая победоносная война, с хорошими трофеями и малыми потерями.

Однако не только за право быть признанным стратегом боролся в этом походе Эвмен. Известие о начале большого похода на Запад было неоднозначно встречено царскими стратегами. Многие из них считали излишним расширять границы и без того огромного царства, созданного за одиннадцать лет непрерывного похода. Подобный настрой своих военачальников был известен Александру, и это вызывало у него недовольство и раздражение. Планируя западный поход, царь искал людей, на которых он мог полностью положиться в решении грядущих задач и Эвмен хотел быть одним из таких людей. А для этого был нужен успех.

Выступая в поход, Эвмен разработал подробный план будущей кампании. Для приведения к покорности арабов не обязательно было вторгаться в их земли и соревноваться в прыти с кочевниками. Достаточно было поставить под контроль приграничные земли, через которые шли караванные пути в Левант и предложить кочевникам разумный мир, в виде союзничества.

К огромной радости Эвмена таких мест, через которые проходила приграничная торговля с арабами, было всего два. К одному из них и вел свои войска Эвмен. Благо располагался он чуть в стороне от караванной дороги связывающей берега Евфрата и Дамаска, и носил славное название Пальмира.

Имея выгодное расположение посреди Сирийской пустыни вдали от главных городов Месопотамии и Сирии, Пальмира обладала статусом полунезависимого государства. Она в течение многих лет платило персидским царям небольшую дань, но при этом вела вполне самостоятельную политику на местном уровне.

Именно в этот пустынный оазис, арабские кочевники привозили пальмирским купцам свой ладан, который с большой выгодой перепродавался на рынках Сирии и Месопотамии. От этих торговых операций город в пустыне быстро поднялся, окреп и у него прорезался собственный голос. Все чаще и чаще, первые люди Пальмиры стали говорить о необходимости расширения границ власти города и превращения его в маленькое царство, благо для этого есть все предпосылки.

Покой торгового оазиса охраняла небольшая, но хорошо вооруженная наемная армия, время от времени пресекавшая вылазки «немирных» кочевников приходивших из глубины Аравии. Несшие бдительную службу на быстроногих верблюдах, дозорные Пальмиры вовремя сообщали гарнизону о приближении противника, и кочевников всегда встречал крепкий заслон.

Кроме того, Пальмира издавна славилась своими лучниками.