Большее беспокойство и угрозу для осажденных представляли биремы Неарха. Подойдя к гавани Матхуры, они встали на якорь ниже её по течению и принялись методично метать камни по лодкам и кораблям индийцев. От этих действий македонцев часть судов были разбиты и потонули, другие же были торопливо вытащены гангаридами на сушу. С этого момента, воевода лишился возможности отправлять по реке к царю Аграмесу гонцов.

Так прошло два дня осады. А утром третьего дня, индийцы узнали назначение баллист и катапульт македонцев, обрушивших свою ударную мощь на стены крепости. Выпущенные метательными машинами камни и тяжелые стрелы за считанные минуты очистили крепостные стен от стоявших на них защитников. Спасаясь от летящей на них смерти, люди стремглав бросились вниз по лестницам, оставляя наверху убитых и раненых, не смея прийти им на помощь.

Только через некоторое время, придя в себя, воины Шакуни вернулись на стены. Сгибаясь в три погибели, прячась за поврежденными крепостными зубцами, они принялись выносить своих павших товарищей, яростно грозя кулаком в сторону ужасных машин неприятеля.

Вскоре, у подножья стен вырос целый ряд окровавленных тел защитников Матхуры, возле которых тут же собралась плачущая толпа горожан. Однако их горестные крики мало занимали разум Шакуни. Глядя на смертоносные приспособления врага, он все яснее и яснее понимал коварный замысел Александра.

Проведя пристрелку своих осадных машин, македонцы принялись целенаправленно обстреливать один из участков стен крепости. Камни, стрелы и прочие метательные снаряды падали и падали на твердыню гангаридов методично разрушая её. Наученные горьким опытом, как только начался обстрел индийцы сразу ушли со стен. На них ставились лишь наблюдатели, которые должны были подать сигнал тревоги, если македонцы пойдут на штурм Матхуры.

Так прошел час, другой и тут Шакуни доложили весть, от которой у коменданта похолодело сердце. Крепостная стена не выдержала вражеской бомбардировки, и в ней возникли многочисленные трещины. С похолодевшим от тревоги сердцем воевода ринулся к стене и ужаснулся. Каменная кладка стены действительно треснула во многих местах. По всей поверхности крепостной стены, подобно темным змеям трещины расползались во все стороны, коварно подбираясь к основанию, хорошо подмытому сезонными дождями.

Неизвестно каким образом, но неприятель выбрал для стрельбы именно тот участок крепостной стены, что давно не укреплялся. Воевода давно собирался провести на этом участке цитадели ремонтные работы, но так и не успел, о чем ныне горько сожалел.

Глядя на работу македонских катапульт, Шакуни быстро понял, что под их напором стена долго не простоит и тогда дорога в крепость будет открыта врагу. Для того, чтобы укрепить или выстроить новую стену требовалось время, а как раз его у Шакуни было очень и очень мало. Единственное, что он мог сделать, это совершить вылазку и попытаться уничтожить осадные машины врага, благо они стояли далеко от лагеря и охранялись небольшими силами.

Для изготовления новых баллист и катапульт македонцам потребуется определенное время, а по расчетам Шакуни, первые отряды войска царя Аграмеса должны был подойти к стенам крепости уже через полторы недели. Поэтому, взвесив все за и против, воевода решил совершить вылазку днем, во время обеда, когда противник будет наиболее беспечным.

Утром следующего дня македонцы возобновили обстрел крепости, и тяжелые камни вновь гулко застучали по крепостной стене, разрушая в пыль её зубцы, монотонно дробя наружную кладку камней. Ближе к полудню метатели добились серьезного успеха. Передний ряд кладки вместе с одной из сторожевых башен с громким грохотом обвалился, и в теле крепости образовалась большая каверна.

Взойдя на стену, воевода стал пристальным взглядом вглядываться в направлении македонского лагеря, но ничего подозрительного не заметил.