Просвещенной части общества оскорбительно наблюдать своих соседей, существ второго сорта.

Чернь не умеет выигрывать залоговые аукционы, быдло не занимает постов, анчоусы не умеют писать протестные частушки. Вообще говоря, эти свершения не требуют больших умственных усилий, но быдло и того не может. И неудивительно, что обозреватели и журналисты ставят вопрос о качестве народа.

Конечно, иной моралист кривится на оскорбления плебеев: мол, негоже так с людьми – надо гуманнее, как Толстой учил. Но, во-первых, возможно, Толстой был не прав в своем попустительском отношении к массам, а во-вторых, так уж повелось во все времена: есть передовой отряд общества, а есть обоз. Некогда Шекспир в драме «Кориолан» сравнил общество с человеческим организмом: в теле присутствует голова, руки, живот, задница. И зачем же уравнивать в правах голову, которая принимает решения, и живот, который просто переваривает пищу. Так что если элита общества называет вещи своими именами – то имеет на это основания. Элита идет размашистым шагом к прогрессу, а чернь копошится в своем темном углу. Голова думает и решает, а задница сидит на горшке.

Во все века существовало деление на рабов и господ, на илотов и спартанцев, на крепостных и дворян. Что же удивительного, что есть демос и демократы – или, пользуясь выражением Орвелла, среди равных имеются те люди, которые равнее прочих, – у этих элитных людей привилегий больше.

Любопытно, в чем выражаются конкретно привилегии элиты.

Например, спартанцы не считали илотов за людей и всячески унижали. И у спартанцев были определенные основания считать свободных людей выше рабов. Основания вот какие – спартанцы отдавали жизнь за свое государство, они были «стенами города», по выражению Агесилая. В этом и заключались привилегии спартанцев – по зову трубы встать на защиту Отечества.

Или, скажем, дворяне считали крепостных мужиков существами, не равными себе. На это имелось то основание, что дворянское сознание формировалось понятием чести, за каковую честь дворяне умирали и сражались.

Даже ненавидимые сегодня коммунисты пользовались той привилегией по отношению к бесправному населению, что их первыми расстреливали враги. То есть они, конечно, были демагоги и палачи – но в атаку подниматься обязаны были первыми.

И если для илота незазорно было спрятаться, для крепостного – соврать, а для мужика не пойти на фронт, то для спартанца, рыцаря, идальго или коммуниста нарушение кодекса невозможно. Собственно говоря, элита – есть та страта общества которая отвечает за мораль.

Чернь и быдло – это просто обозначение тех, кто не отдает себя и свою жизнь служению отечеству, это наименование тех, кто лишен сознания долга перед отечеством, не отвечает ни за что. Только и всего.

Иными словами, за право назвать народ «чернью» во все времена с нобилей взымается строгая плата – за эту привилегию платят жизнью и кровью.

Новейшее время предложило иную трактовку элитарного класса: сегодняшняя элита хочет привилегий, а вот рисковать за них здоровьем и благополучием не хочет. Элитарность нынче – это возможность отгородиться от тех, кому ты когда-то был должен. Никакого долга сегодняшняя элита не имеет в принципе.

Более того, принцип формирования новой элиты заключается в том, что в первую очередь устраняются понятия «долг» и «честь». Какая может быть честь у банкира или журналиста? А уж что касается понятия «долг», то долг многажды реструктурировали – особенно пресловутый долг перед Отечеством – и в конце концов долг списали. Не должны мы ничего Отечеству, это оно нам должно. Заподозрить элиту в желании пожертвовать собой ради такой невнятицы, как благо Родины, – невозможно.

Элита сегодня это те, кто никаких долгов перед обществом не имеют.