- Как себя чувствуешь, сержант?

    - Снова в форме.

    - Позволь поздравить тебя с удачным рейдом. - Тон его отнюдь не был праздничным. - Стеклов представил тебя к награде, я не возражаю.

    - Не так уж там все было и хорошо.

    - Да, - вздохнул он. - Все плохо. Очень плохо.

    Было ясно, что его слова относятся не только к моей вылазке. Скорее, он просто оценивал общее положение дел. Все-таки нельзя, чтобы подчиненные видели свое начальство в таком виде. Когда ты в тупике, устал, зол, обижен на весь мир и у тебя опускаются руки, только мысль о несгибаемом Полковнике, воплощающем сам дух Гвардии, позволяет тебе не сдаваться и идти дальше. Мне стало не по себе.

    - Вы о чем, сэр?

    - Обо всем, сержант. Мы потеряли шестерых парней. Я потерял.

    Понятно. Комплекс вины. Как раз то, что я испытываю сейчас по поводу восьмидесяти шести трупов со «Святого Иосифа». С другой стороны, мне гораздо легче, потому что моя операция закончилась, а операция Полковника закончится только с его отставкой, а до тех пор на нем будет лежать ответственность за десять тысяч жизней его подчиненных.

    - Вряд ли стоит во всем винить себя, сэр, - чуть ли не дословно процитировал я Моргана. Как все оказывается просто, когда речь идет о ком-то другом. Мы можем до хрипоты убеждать другого человека в том, во что сами не верим.

    - А кого мне еще винить, сержант? - возразил он. - Ты молод, а в молодости все воспринимается иначе. Кое-каких вещей молодость не в состоянии понять. Я ответственен за все смерти, все увечья, все сломанные руки и выбитые зубы, потому что я - глава организации, и в конечном итоге именно я принимаю решения и посылаю вас на смерть.

    Обычные мучения офицерского состава, спорить с которыми просто невозможно. Как хорошо быть рядовым и просто подставлять свою шею, отвечая только за самого себя и друга, спину которого ты прикрываешь.

    Мне нечего было сказать на последнее высказывание Полковника, и в кабинете воцарилась неловкая пауза. Чтобы ее хоть чем-то заполнить, я вытащил из кармана сигареты и закурил. Я думал, что, пребывая в депрессии, Полковник вряд ли обратит на это внимание, и, как всегда, ошибся, в очередной раз недооценив этого человека.

    - Поговорим о тебе, - заявил Полковник. Его голос чудесным образом помолодел лет на сорок.

    Я поднял глаза и обомлел. Сейчас передо мной сидел пусть и немного усталый, но крепкий и сильный мужик. Резкие перемены в его внешности и поведении, замечающиеся в последнее время, не переставали меня поражать.

    - Кроме того, что ты снова начал курить, а это я отношу к явлениям временным и преходящим, мне хотелось бы узнать, что ты лично собираешься делать?

    Я почувствовал в вопросе подвох. И выволочку, которая не заставит себя ждать.

    - Ну, - сказал я. - Дел-то на самом деле немного. Найду Магистра, возьму Гриссома, дам СРС пинка под зад. А если выяснится, что они тут ни при чем, найду того, кто при чем, и все равно дам пинка.

    - Как я понимаю, это программа минимум, - одобрил Полковник. - Но мне кажется, что в последнее время ты манкируешь своими служебными обязанностями.

    Я сделал непонимающее лицо:

    - Что вы имеете в виду, сэр?

    - Я имею в виду особое задание, по поводу которого отдал тебе прямые и недвусмысленные указания, - сказал он. - А именно журналистку, которую ты должен повсюду сопровождать и удерживать от проникновения в те области, в которые она проникнуть не должна. Пока ты шляешься неизвестно где…

    - Вовсе нет, сэр.