Какая трогательная забота. В другое время Саймон непременно воспользовался бы этим предложением, да и они с Джейсом, вероятно, дружили по-настоящему, хоть он этого и не помнил. Но ужасная правда заключалась в том, что он не хотел оставаться в Нью-Йорке.

Не хотел оставаться рядом с ними.

Потому что просто не смог бы вынести постоянное разочарованное ожидание, явно написанное на их лицах – особенно у Клэри и Изабель. На него смотрели как на давно знакомого, прекрасно известного человека – и чего-то от него ждали. А он каждый раз приходит – и ничего. Пустота. Словно раскапываешь яму, в которой когда-то спрятал нечто ценное, копаешь, копаешь и понимаешь: что бы ты ни спрятал в этой яме – его там уже нет. А ты все равно копаешь, потому что не можешь смириться с потерей, потому что это ужасно и потому что… ну а вдруг?

А вдруг.

Он, Саймон, и есть то самое потерянное сокровище. Он и есть то самое «а вдруг». И именно это он и ненавидит.

Вот он, секрет, который Саймон всеми силами старался от них скрыть. Потому что боялся, что его однажды снова предадут.

Надо просто как-то пережить прощание. Выйдя за ворота Института, он исчезнет – и не появится до тех пор, пока не сможет снова стать тем Саймоном, которого они хотят видеть. По крайней мере, тогда не останется места разочарованиям и никто не будет смотреть на него как на пришельца с другой планеты. Он станет своим.

Саймон не хотел, чтобы его заметили все разом. Бесшумно ступая по траве, он остановился рядом с Джейсом.

– Привет.

Джейс поднял взгляд, равнодушно скользнул по его лицу золотыми глазами и снова отвернулся.

– А-а, это ты.

Слова прозвучали так, будто Джейс и не торчал невесть сколько в саду Института в ожидании Саймона, чтобы попрощаться с ним. Впрочем, чего еще ждать от парня, чье кредо – «Я слишком крут, чтобы ходить в школу», а второе имя – себялюбие?

– А я-то уж думал, не видать мне второго шанса, – отозвался Саймон. – Все-таки мы с тобой крепко связаны, как ни крути.

Джейс на секунду поднял на него взгляд – лицо застывшее, словно маска, – и вновь уставился себе под ноги.

– Вот именно. Мы с тобой – как вот это, – он скрестил пальцы. – А вообще-то даже больше. Скорее, как это, – он попытался скрестить уже скрещенные пальцы еще раз. – Сначала, правда, были у нас с тобой нелады – если ты когда-нибудь сможешь вспомнить об этом, – но потом мы это дело разрулили. Когда ты приехал и заявил, что просто все это время жутко мне завидовал, потому что я – ты вот точно так и сказал – потрясающий красавчик и неотразимый очаровашка.

– Серьезно, что ли?

Джейс ткнул его кулаком в плечо.

– Абсолютно, старик. Я помню это слово в слово.

– Ладно, неважно. Дело в том… – Он перевел дух. – При мне Алек никогда ни слова не говорит. Он просто застенчивый, или это я так сильно его раздражаю и не помню об этом? Не хочется уезжать, не разобравшись и не исправив того, что можно исправить.