– Полагаю, Рагнор Фелл поспорил на двадцать фунтов, что ты не сможешь в нее выстрелить, не пролив крови, да? Какие же вы оба умники.

Джеймс вырвал руку и тряхнул головой. Черные локоны упали на лицо, отчего он стал так похож на Уилла, что Магнус не удержался от вздоха.

– Отец говорил мне, что ты всегда был для него чем-то вроде защитника и покровителя, но я в твоей защите не нуждаюсь.

– У меня на этот счет другое мнение.

– Сегодня вечером я на спор пообещал совершить не одну гнусность, – сообщил ему Джеймс Эрондейл. – И должен сдержать слово, если не хочу запятнать свою честь. А еще я хочу выпить.

– Отличная мысль, – сказал Магнус. – Я слыхал, алкоголь способствует меткости. На часах всего ничего, подумай, скольких служанок ты мог бы еще подстрелить до утра.

– Колдун так же скучен, как какой-нибудь книжный червь, – сказал Джеймс, и его янтарные глаза сузились. – Кто бы мог подумать.

– Порой Магнусу не приходится скучать, – сказал Рагнор, подошедший к ним со стаканом вина в руке.

Он протянул его юноше, и тот с видом заправского пьянчужки осушил его до дна.

– Как-то раз в Перу, на борту корабля, битком набитого пиратами…

Джеймс вытер рукавом губы и поставил стакан:

– Мне очень хотелось бы посидеть и послушать, как старичье перебирает в памяти события своей жизни, но у меня есть другие, более интересные дела. Так что в другой раз, ребята.

Он повернулся и зашагал к выходу. Магнус двинулся за ним.

– Пусть нефилимы сами присматривают за своими детишками, – сказал Рагнор, всегда любивший полюбоваться хаосом со стороны. – Пойдем-ка лучше выпьем.

– В другой раз, – пообещал Магнус.

– Ты остался таким же мягкотелым, Магнус, – покачал головой Рагнор, – тебя хлебом не корми, дай только какую-нибудь загубленную душу или мерзкую идейку.

Магнус хотел было возразить, но после того, как он пообещал в ближайшей перспективе, которая могла случиться лет через сто, пропустить по стаканчику и перекинуться в картишки, тем самым выказав свое благожелательное отношение, это было бы не уместно, и он просто вышел на улицу вслед за ничего не соображавшим Сумеречным охотником.

Джеймс тут же обернулся, словно мощеная узкая улочка была клеткой, а сам он – голодным, хищным зверем, слишком долго сидевшим взаперти.

– Смотри не увязывайся за мной, – пред упредил он. – Чтобы поддержать компанию, у меня нет настроения, а терпеть общество колдуна, корчащего из себя дуэнью, не умеющую даже поразвлечься, – и подавно.

– Искусством развлекаться я владею в совершенстве, – весело заметил Магнус, взмахнул рукой, и вдруг лампы на фонарных столбах брызнули разноцветными искрами.

На мгновение ему показалось, что, когда на лице Джеймса Эрондейла заиграла восторженная детская улыбка, свет в золотистых глазах стал мягче.

Однако в следующий момент все вернулось на свои места – глаза Джеймса переливались как две драгоценные жемчужины, в них больше не было ни радости, ни жизни. Юноша тряхнул головой, и черные локоны взметнулись в ночном воздухе, больше не освещенном волшебным огнем.

– А вот ты развлекаться не желаешь, да, Джеймс Эрондейл? – спросил Магнус. – Тебе хочется отправиться прямо к дьяволу.

– А может, отправиться к дьяволу для меня и есть развлечение? – В янтарных глазах вспыхнул адский огонь, обещающий немыслимые страдания. – Эй, послушай, тебе не приходила в голову мысль, что мне никто не нужен?

Едва договорив, Джеймс исчез, будто его и не было.