– Полагаю, – сказала Татьяна, – ты уже заметил, что моя Грейс прекрасна и без всяких заклятий.

Магнус снова посмотрел на Грейс, опустившую глаза на лежавшие на коленях руки. Вполне возможно, что без заклятий не обошлось, но не исключено, что ее красота была естественной. Природа ли, магия ли – Магнусу было все равно.

– Уверен, что ее уже по праву можно считать колдуньей.

Грейс промолчала и лишь бросила на него из-под ресниц поразительный в своей кротости взгляд.

– От тебя, колдун, мне нужно нечто иное, – усмехнувшись, произнесла Татьяна. – Я хочу, чтобы ты убил пятерых Сумеречных охотников. Я расскажу тебе, как это нужно будет сделать, и очень щедро заплачу.

Магнус был ошеломлен и даже решил, что ослышался.

– Убить? – переспросил он. – Сумеречных охотников?

– Неужели моя просьба кажется такой странной? Я не люблю Сумеречных охотников.

– Но ведь вы, моя дорогая, тоже Сумеречная охотница.

Татьяна Блэкторн сложила на коленях руки и буркнула:

– Ничего подобного.

Колдун окинул ее долгим взглядом.

– Ах да, – промолвил он. – Прошу прощения. Э-э-э… Не будет ли с моей стороны бестактным поинтересоваться, кем вы себя считаете? Вы, может, вообразили себя тенью от лампы?

– Твоя веселость мне претит.

– Еще раз великодушно прошу меня извинить, – спокойным тоном продолжал он, – но, может, вы чувствуете родство с фортепиано?

– Попридержи язык, колдун, и не распространяйся о вещах, в которых ты ровным счетом ничего не смыслишь. – Пальцы Татьяны вдруг судорожно впились в выцветшее платье. – Сумеречный охотник рождается, чтобы искоренять зло. Так гласит легенда. Эти же истины мне вдалбливал и отец. Но он учил меня и другому. У него и в мыслях не было готовить из меня Сумеречного охотника. Он говорил, что мне нужно быть покорной дочерью воина, а со временем стать спутницей жизни воина, матерью славного поколения Сумеречных охотников…

Татьяна замолчала и махнула рукой на слова, начертанные на стене, на темные пятна на полу.

– Вот она, слава, – с горькой усмешкой сказала она. – Отец и вся моя семья обесчещены, а моего мужа у меня на глазах сожрало чудовище… У меня был ребенок, прекрасный мальчик, мой Джесс, но растить из него воина было нельзя. Он всегда был таким слабым, таким болезненным… Я умоляла не наносить на его тело руны – была уверена, что это его убьет, – но Сумеречные охотники меня не послушали. Он кричал и кричал, не мог остановиться. Мы думали, он умрет, но он выжил. Но приговор ему уже был вынесен. С каждым годом он слабел все больше… пока не стало слишком поздно. Когда они сказали мне, что он обречен, ему было шестнадцать.

Во время этого тягостного монолога ее руки не находили себе места, они то показывали на стены, то теребили платье, то обнимали плечи, словно те все еще болели в тех местах, где Татьяну держали Сумеречные охотники, когда она рвалась к своему сыну, то вертели в пальцах большой, богато украшенный медальон на шее. Магнусу показалось, что он мельком увидел в медальоне тот же портрет.

Если Джесс Блэкторн умер в шестнадцать лет, то с тех пор прошло уже девять лет, хотя матери скорбят по безвременно ушедшим детям до конца своих дней.

– Я знаю, сколько вам пришлось страдать, миссис Блэкторн, – как можно мягче сказал Магнус, – но вместо того, чтобы мстить, подумайте лучше о том, что очень многие нефилимы стремятся вам помочь… стремятся облегчить вашу боль.