|
Там же, в Питере, меня познакомили с моим любимым художником Ярославом Крестовским: в середине семидесятых он стал утрачивать зрение, сегодня ослеп полностью, но пока мог отличать свет от тьмы – рисовал, а потом стал раздаривать свои идеи и сюжеты. Похожий случай описал Моэм – в «Луне и гроше» полуослепший прокаженный гений Стрикленд рисует свой последний шедевр на стенах хижины. И это акт чистого творчества – он рисует не с натуры, потому что почти ничего не видит; он в полном смысле творит, создает, впервые уподобляясь Богу.
Так вот, видеть, как рисует Царапкин,- это наблюдать творчество в самом чистом виде. Сначала ничего не понятно. – Мой метод называется – метод пятна.- Он кладет левую руку на лист: – Здесь у меня нижняя граница, горизонталь.- От нее, от этой невидимой горизонтали, он начинает рисовать какие-то горы, холмы.- Погодите, вы еще не понимаете, а я все уже вижу.- Потом берет желтый.- Это какой у меня? Черт, все перепутал… А и хорошо, пусть будет желтый.- И рисует вытянутое желтое пятно.- Это вода. Но это так… я сейчас сделаю так, что она будет действительно вода.- Все это очень быстро, точными и резкими движениями: яростно трет мелком бумагу, потом намечает четыре вертикали – как выстреливает, потом стремительно штрихует серым верхнюю половину картины…- Вот. И вдруг я почти с ужасом вижу, как из хаоса коричневых, желтых и серых пятен проступает совершенно отчетливое болото в лесу, сухие деревья на его краях, бурелом, низкое небо, болезненно-желтый осенний закат. Только что были расплывчатые, размытые контуры, облака, амебы, не пойми что – и вот оно. Я думаю, Бог примерно так и творил: туда шлепнул глины, туда брызнул воды, там камень покатился – и на тебе, море, берег, облака. Хаос, хаос, а вдруг и пейзаж. И страшно сказать – иногда мне кажется, что он вполне может быть близорук: не зря же ему так нравится все крупное и так мало заботит все мелкое. Царапкин смущен повисшей паузой. – Непохоже, да?- говорит он.- Но это метод такой… Я же не сам придумал, я просто вижу так… пятна… Вы можете взять, если хотите. Если в рамку, то перфорации не будет заметно… – Вы это где-нибудь видели?- спрашиваю я наконец. – Да я же, когда начинаю, никогда не знаю, что получится. Как рука поведет. Может – будет дорога, а может – река… Я не вижу, а рука видит. – Я сначала думала, у него третий глаз,- говорит помощница.- Серьезно. Россия, думаю я, фантастически богатая страна: даже если какой-нибудь сельский подмастерье изготовит тут висячие сады Семирамиды, об этом никто не узнает, кроме программы «Времечко». В пятидесятые годы в Штатах увлеклась живописью одна восьмидесятилетняя старушка. Всемирную известность она приобрела под именем Grandma Moses – ее альбомы выходят ежегодно, выставки проходят повсюду. Нашего самодеятельного художника и сельского философа Ефима Честнякова тоже хорошо знали, но то – в советское время. В нынешние времена триумф человеческого духа над непобедимыми, казалось бы, обстоятельствами мало кого впечатляет – может быть, потому, что напоминает остальным о необходимости делать духовное усилие, а большинство этого вовсе не хочет. Но без этого духовного усилия Россия никогда ничего не преодолеет. И если нам нужен сегодня национальный герой – то вот, пожалуйста, Царапкин. Признание его не испортит – он малый скромный и насмешливый. Нелишне иногда напоминать человечеству: мы можем то, чего не может никто. Голодать и холодать при немереных ресурсах. Спорить об азбучном. Разбазаривать драгоценности. Но зато у нас есть безногие летчики и слепые художники. Все-таки компенсация.
2001 год Дмитрий Быков
Топ-топ
Мы набили наши трубки и уселись у камина. |
