– А я бы ему сказал,- заметил Вячеслав Пьецух,- что когда Пушкина в 1826 году привезли к царю, Пушкина ждать не заставляли, а сразу провели к Николаю…

– Не забывайте,- сказал Радзинский,- что его привезли из ссылки, с фельдъегерем. А нас – из гостиницы, с мотоциклистом.

Они с Шираком появились неожиданно. Писателей к тому моменту расставили полукругом. Жак Ширак начал свою речь. Он говорил по бумажке, но очень живо. Французский президент выше нашего сантиметров на двадцать, поэтому он, кажется, стоял на полусогнутых. Во время речи он слегка повиливал всем телом и бурно жестикулировал. В основном он благодарил русских писателей за посещение Парижа. Рядом со мной стоял Андрей Колесников из «Коммерсанта» и все записывал. Я смотрел на Колесникова с доброй профессиональной ненавистью. Я знал, что завтра в «Коммерсанте» он все это изложит, и будет смешно. В изложении Ширака выходило не смешно, хотя и приятно. Речь французского лидера дважды прерывалась продолжительными аплодисментами. Один раз – когда он сказал, что любит русскую литературу. В другой раз – когда признался, что ее во Франции вообще многие любят.

После этого слово взял Владимир Путин. У него было приготовлено одно из тех убойных ноу-хау, которыми он славится. Однажды он потряс общественность дружественного среднеазиатского государства, сообщив там, что нынешний вождь этого государства одно время учился в Ленинграде на мастера холодильных установок и получал одни пятерки. Теперь он сообщил собравшимся, что Жак Ширак, между прочим, тоже переводил русскую классику на французский язык. Потрясенный Ширак поднял глаза к небу, словно говоря: «Разведка есть разведка».

– В России,- сказал президент Путин,- все очень любят французскую литературу. Трудно найти человека, который бы не читал в детстве Жюля Верна и Дюма. Кроме того, у нас многие знают Виктора Гюго…- Он на секунду задумался.- И других писателей,- закончил он уверенно.

Ширак кивнул, польщенный.

– Бальзака,- сказал вдруг Владимир Путин. Ширак восторженно улыбнулся, словно повторяя: «Ох, эта разведка!»

– Россия внесла свой вклад в пропаганду французской мысли,- заметил президент России.- И культуры. Достаточно сказать, что со второй половины восемнадцатого века вся русская элита была двуязычной. И многие говорили по-французски даже лучше, чем по-русски.

После кратких речей началось неформальное общение. Разнесли шампанское в прозрачных вазочках и апельсиновый сок. На закуску были крошечные бутербродики с икрой. Президенты обходили писателей. Их сопровождал руководитель российского агентства по делам прессы (в статусе заместителя министра культуры) Михаил Сеславинский. Один из основателей «Вагриуса», а ныне куратор всех книжных выставок Владимир Григорьев давал пояснения. Впрочем, Даниила Гранина Путин хорошо знал и так – еще по Петербургу. Кушнера тоже. Он что-то сказал Кушнеру, и Кушнер ему ответил. Всем стало очень интересно, о чем был разговор.

– Ну, что он сказал-то вам?!- не выдержал я.

– «Здравствуйте, Александр Семенович»,- признался Кушнер.

– А вы ему?

– «Здравствуйте, Владимир Владимирович!»

– Ишь ты,- сказал я, поражаясь его смелости. Вот так запросто, в глаза…

Дошла очередь и до меня. Президент пожал мне руку. Рукопожатие было крепкое. Вообще мне бросилось в глаза, что основное выражение лица у него было… как бы сказать… хитрое. Он все время так слегка улыбался, иногда поднимал брови, как бы говоря «Вот как!» – и периодически кивал отдельным людям, которых узнавал. Я давно уже заметил у него это улыбчивое и как бы подмигивающее выражение – типа я все про вас понимаю, ну и вы все про меня понимаете, но поскольку в данный момент ни других писателей, ни другого президента у нас в наличии нет, то давайте, что ли, будем взаимно вежливы…

Потом началось вовсе уж неформальное общение.