– За что ж они тебя так назвали-то?

– Они думали, что если Лена – имя, значит, Енисей тоже имя. Я уж не знаю, как мне избавиться от этого проклятия. Была, ты понимаешь, мода на все русское, мальчики – сплошные Ленины. Ну, а потом русские нас кинули в девяностом году, это позор…- про позор она рассказывала уже у дверей дискотеки. Я прикидывал расходы: пять баксов на такси (на Кубе бакс ходит наравне с основной валютой), по пять за вход, понадобится угощение… да потом – сколько она запросит? останется ли у меня расплатиться за гостиницу? Она заметила перепад в настроении клиента и потянула меня за руку:

– Пошли, пошли. Э, да тут у нас обручальное кольцо! Ты женат?

– Женат.

– А я была замужем, и мне не понравилось. Выскочила, как дура, в семнадцать с половиной лет. А сейчас мне двадцать четыре, и мне не нужен никакой бойфренд.

В дискотеке по причине относительно раннего времени – всего-то полночь – было пустовато, но уже стекался народ. Заведение располагалось на берегу моря, во внутреннем дворике пахло береговой гнилью, внутри кучковались латиносы. Не танцевал никто – большая часть гостей сидела по углам и о чем-то спорила. Енисей подвела меня к стойке.

– Знаешь,- сказала она,- я бы выпила «Бейлиса», пожалуй…

Дело Бейлиса, подумал я. Шестнадцать баксов порция. Видит Бог, не собирался ничего с тобой делать, девочка, но, учитывая твои аппетиты, поимею по полной программе, пропадай моя телега. Себе я взял рому. Под «Бейлис» (бармен поглядел на меня сочувственно – влип ты, малый) она рассказала мне всю свою жизнь и даже показала идентификационную карточку.

– У меня все чисто, видишь? Я не то что эти с Маликона! (Да что ж такое этот Маликон, подумал я, что за волшебный край!) На Маликоне ты можешь поймать и СПИД, и герпес – у нас везде герпес,- и все что хочешь. Я учительница начальных классов. То, что нам платят,- это ничего, совсем ничего. Пятнадцать долларов моя зарплата, а цены у нас знаешь какие?

Цены я знал, знал и то, что в местной валюте все значительно дешевле, только обменивать ее надо на черном рынке, а это большая головная боль. В конце концов, на доллар можно купить мешок маленьких зеленых бананов. Купила бы себе мешок маленьких зеленых бананов и ела по килограмму в день…

– Мне тут недавно один мексиканец,- сказала она хрипло и доверительно,- подарил шестьсот долларов. Знаешь за что? Всего-то я с ним тут потанцевала, потом он провел со мной ночь, трахнул два раза и утром дал шестьсот баксов. Ты представляешь?

Это была то ли рекламная пауза, то ли – что несколько вероятнее – прямой призыв не жидиться.

– Сколько вы платите русским девушкам?- в упор спросила она.

– Баксов сто за ночь,- назвал я такую цифру, чтобы не слишком посрамить своих.

– Значит, и мне ты заплатишь сотню,- заявила она безапелляционно.

– Нет уж, Дженни,- обрадовался я предлогу прикрыть всю эту лавочку еще в зародыше.- Мы сейчас выпьем, потанцуем, и я пойду к себе в гостиницу. Серьезно.

– Но чем я хуже русских девушек? У тебя была когда-нибудь иностранка?

– Были,- сказал я.- Бывали дни веселые.

– А кто конкретно?

– Ну, все тебе расскажи… Немка была. Китаянка. Американка.

– Черная?

– Нет. А ты что, можешь организовать черную?

– Нет, что ты. Я не люблю черных. То есть не подумай, что я расистка (она прочла мне небольшую лекцию о том, что на Кубе расистов нет, тут интернационализм), но все-таки черный – это черный. На Маликоне много черных.