Обычно тетушка уже стояла на пороге, багровая от гнева, а дядюшка Руперт, попыхивая трубкой, сквозь зубы ронял укоризненное «м-да».

При подаче второго завтрака сцена повторялась точь-в-точь как и в соседней комнате. Иногда Аните чудилось, что она слышит одни и те же фразы. По крайней мере, произносились они одинаково недовольным тоном.

– Яичница невкусная, недосолена или пересолена, кофе горчит или слишком слабый, бекон не хрустит…

Придиркам не было конца.

Из-за скверного нрава домочадцев, а также из-за вспыльчивости Луны, обострившейся в подростковом возрасте, Анита предпочитала сама разносить завтраки по комнатам. Она боялась, что у Луны не хватит терпения выслушивать вечные упреки и однажды чья-нибудь каша или яичница окажется у кого-то за шиворотом. Поэтому, пока младшая сестра присматривала за готовкой на кухне, старшая, как оглашенная, бегала с этажа на этаж. В общем, день только начинался, а у нее уже не оставалось никаких сил. А ведь еще предстояло готовить завтрак Стефану.

Стефан был, собственно, неплохим. На год старше Луны, долговязый, но неповоротливый и рыхлый из-за любви к булочкам и пончикам, которыми матушка потчевала его с утра до вечера. По природе своей незлой, Стефан, ежедневно наблюдая, как капризничают и бранятся взрослые, невольно копировал их вечно недовольный тон. Уже будучи довольно большим, он мог бы и сам приходить на кухню за завтраком. Но, подражая родителям, не вставал с кровати до тех пор, пока ему не сунут порцию утренних оладий прямо под нос.

Так и произошло в это злосчастное утро. Стефан, проснувшись еще на рассвете, упрямо лежал под одеялом в ожидании завтрака. А Анита сильно задерживалась. Она имела неосторожность вежливо поинтересоваться у бабушки Фифи, понравился ли той завтрак. В ответ на нее обрушилось целое извержение претензий, и девушка никак не могла вырваться из комнаты. Милая старушка бушевала больше получаса. «Пудинг как студень, водянистый, верно, молока пожалели… Джем не сладкий, конечно, для бабушки собрали самую кислую ежевику, сладкую, поди, сами слопали… А это разве чай? Где вы видели такой чай? Думаете, раз бабушка старенькая, она ничего не соображает и ей можно подавать испитый чай… Конечно, никому нет дела до несчастной старой женщины…»

Анита никак не могла остановить этот бесконечный поток претензий. Поэтому попросила пробегавшую мимо Луну разбудить Стефана и отнести ему завтрак.

И надо же такому случиться. Завтрак остался на подносе, а сама Луна куда-то пропала. Лентяй, провалявшись в кровати до последнего, спохватился и стал быстро собираться в школу. Идти до нее было минут тридцать, а на велосипеде – совсем чуть-чуть. Но из-за полноты Стефан не мог взгромоздиться на велосипед и вынужден был ходить пешком. Так что ни о каком позднем завтраке не могло быть и речи. Стефану пришлось поспешно одеваться и бежать в школу, где за опоздание могли сурово наказать. Но вся эта спешка не помешала ему нажаловаться матери, которая тут же начала оглашать гневными воплями всю округу. Хорошо хоть дом стоял далеко от соседей, иначе тем бы пришлось несладко. И все это случилось именно в тот день, когда Анита хотела тайно приготовить небольшой пирог и вечером устроить Луне тихий и скромный день рождения. Подарок, заботливо вышитая лента для волос, уже был упакован в крохотную коробочку, украшенную бантом. Вместо этого им обеим теперь предстояло отрабатывать наказание, которое обязательно придумает изобретательная тетушка.

Горестно вздохнув, девушка заторопилась на кухню, чтобы сделать бутерброды для Стефана.

Луна заткнула уши. Из глубины дома доносились истерические вопли тетушки.

– Ничего не слышу, ничего не вижу. Надоело! Почему я должна быть служанкой у этого толстого противного задаваки? – бубнила она себе под нос.