– Ничего страшного, – безапелляционно заявила Луна. – Зато немного растрясешь жирок с боков.

– Это у кого жирок? У меня? Как ты несправедлива! Я молодой и растущий организм, находящийся в самой лучшей форме. Да я… Да я… Да я, если хочешь, прямо сейчас превращусь в Лунфича и быстрее ветра доставлю тебя в Смарагдиус, – выпалил хранитель и тут же прикусил язык.

Если честно, ему совсем не хотелось превращаться в Лунфича и тем более куда-то лететь. Это же надо махать крыльями, да еще и тащить на себе подопечную, и все это после такого плотного завтрака. Уж лучше он сладко поспит в сумке в образе Фиччика.

– Правда?! – обрадовалась Луна и взглянула на него с такой надеждой и благодарностью, что Фиччик понял: дела его плохи. – Я видела, сколько ты слопал за столом, и не стала тебя просить. После такого пиршества, наверное, тяжело куда-то лететь.

«Еще бы!» – подумал Фиччик и немного воспрянул духом.

Луна самая чуткая и понимающая подопечная во всем Драгомире. Конечно же, она поймет, что объевшийся Фиччик и Лунфич – это два несовместимых понятия.

– Но раз ты сам предлагаешь, – продолжала между тем «чуткая и понимающая», – то я не откажусь!

Луна побежала по ступеням еще быстрее, торопясь спуститься на ровную площадку, чтобы Фиччик мог перевоплотиться.

Хранитель, мгновенно похоронивший все надежды на сладкий сон, совсем поник.

– Спасибо тебе, Фиччик, миленький, так я увижу Сентарию еще раньше, а я ужасно соскучилась.

Фиччик горько вздохнул и, подволакивая крылья, поспешил за Луной.

«Язык мой – враг мой», – философски думал он.

Потом ему пришла в голову блестящая идея.

– А как же Джемма? – вскричал Фиччик. – Она столько времени стоит в конюшне, ей просто необходимо размяться. Она обидится, когда узнает, что мы отправились в Смарагдиус без нее!

– Ничего, – отмахнулась Луна, – Джемма все поймет. Ну давай, мой хороший, превращайся скорей, и полетели.

Фиччик вздохнул еще тяжелее и, проклиная две последние булочки, которые не зря показались ему лишними, тихо прошептал: «Лунфич».

Тут же по телу пробежала уже ставшая привычной горячая волна, и огромный Лунфич предстал перед подопечной. Луна, не теряя ни секунды, взобралась на его спину. Лунфич громко икнул. Птицы, облюбовавшие глицинии, что росли в бывшей цветочной арке, возмущенно крича, слетели с гнезд. Но Лунфич не обратил на них никакого внимания, он взмахнул крыльями и взлетел, взяв курс на запад, в обожаемый Луной Смарагдиус.

Летя вдоль зеленой дороги, Луна увидела Эгирина, возвращавшегося домой на изумрудном коне. Он был совсем один, даже без обычного сопровождения. Повинуясь интуиции, девушка прошептала Лунфичу на ухо:

– Смотри! Там, внизу, Эгирин. Давай спустимся. Я попробую с ним поговорить.

Лунфич качнул головой в знак согласия и стал кругами снижаться. Эгирин, увидев его тень, поднял голову и остановил лошадь, наблюдая за тем, как отяжелевший хранитель не совсем изящно приземляется на небольшой полянке. Едва дождавшись, когда Луна слезет с его спины, он немедленно превратился в Фиччика и с глубоким вздохом облегчения растянулся на мягкой траве животом вверх. Коварная Чиру тут же затанцевала вокруг, периодически тыкая его кулачком в бок. Но хранитель не поддавался на провокации и лишь слабо похрюкивал в ответ. Булочки требовали немедленного отдыха, чтобы начать процесс пищеварения.

– Что-то случилось? – встревоженно спросил Эгирин. – Что-то с дедом и тебя послали за мной?

Луна мысленно отругала себя, поняв, что ее появление выглядело несколько странным и напугало Эгирина.