Наутро Неф пристально разглядывала в зеркале свое лицо. Не покрытое косметикой, оно порадовало ее молодой свежестью и теплым ровным румянцем на щеках. Нет-нет, ее красота еще не вся отдана беременностям и родам, еще не увяла. Пусть Эхнатон не приходит, она больше не станет плакать по ночам. Эти глаза, что в зеркале — они словно зеленый миндаль, разве не ими любуется Тутмес, когда она приходит к нему в мастерскую. Эти губы — разве не на них он смотрит с такой жаждой, что не в силах скрыть, и его руки дрожат, когда он подходит совсем близко поправить ей складки платья или слегка повернуть голову…

В последнее время Неф особенно стала чувствительна к его прикосновениям… От его взглядов и волнующихся рук у нее вчера горячая волна прокатилась по всему телу… И пусть Эхна-тон больше не приходит, все равно наследника родить ей, видно, не суждено, а дочерей уж хватит, достаточно. Пусть обнимает свою Кийу. А с этими шерстяными противными париками она уже знает, как поступить. Нет, она не наденет такую штуку, похожую на перевернутую бутылку, что на торжественных приемах любит водружать на голову Эхнатон. Она проявит свой собственный вкус. Пусть все удивятся. Она — НЕФЕРТИТИ — значит, всегда должна быть прекрасной.

Двор фараона готовился к приему важных иноземных гостей

— в последнее время многие страны хотели дружить с влиятельным и сильным Египтом и всячески соревновались между собой в стремлении угодить фараону, а особенно его супруге подношением дорогих подарков. Статуэтки, вазы, роскошные ткани и прекрасная посуда — всё это в изобилии преподносилось и всегда принималось царицей благосклонно. Из расшитых тонких тканей она сама придумывала себе наряды, из мягкой, искусно выделанной цветной кожи ей шили красивую обувь, и на каждом приеме Неф поражала гостей какой-нибудь новой выдумкой в своем богатом убранстве. И сейчас, когда важные гости уже расположились на отведенных им местах поблизости от двух, еще пустующих тронов, царицу тоже ждали с нетерпением — особенно придворные дамы — чем еще удивит Прекрасная?

Золотой полог поднялся, и она вошла. Вместе с Эхнатоном, но на него никто не смотрел. Громкий шепот прошел по гостям. Восклицания вырвались у присутствующих знатных дам, а за ними и вздохи зависти. Мало того, что в ушах царицы качались тяжелые блестящие серьги — Неф только-только ввела их в моду, и еще многие не привыкли и не умели носить это украшение, — на голову Прекрасной был надет не парик и не головной убор, как у фараона, а необычная корона! Совершенно новой формы — высокая, в форме слегка расширенного кверху конуса. Корона была украшена красной и синей шелковой тесьмой и драгоценными камнями — рубины и сапфиры сверкали, отражая солнечные лучи, льющиеся в открытые арочные проемы, а Неф медленно шла, глядя прямо перед собой и высоко подняв голову — казалось, она и корона — одно целое, казалось, она родилась с этой короной на голове. Кроме того, новое красное платье царицы было укорочено до самых колен, открывая всем взорам стройные ноги в сандалиях, ремешки их были украшены розовыми жемчужинками.

Вздох восхищения пронесся по залу. Если бы можно было, все дамы немедленно разбежались по домам, чтобы велеть своим мастерицам укоротить все платья и придумать головной убор, хотя бы чуть похожий на корону царицы. И еще научить своих рабынь так же густо и так же красиво подкрашивать им глаза зеленой тушью, как накрашены до самых висков глаза Прекрасной. А мужчины, подавив восхищение, перенесли свое внимание на Эхнатона, тот одарял гостей благожелательной улыбкой, но явно тяготился тем фурором, что неизменно умудрялась производить его супруга.