|
Мы вошли с чёрного хода, как воры, и я видела, что это выводит его из себя. Пробравшись по узким проходам, освещенным тусклым светом магических рун на стенах, мы вошли в пустую залу. Вельд опустился в кресло напротив окна и долго смотрел на город. Большие часы, украшенные резьбой, не спешили бить. До двенадцати оставалось не меньше получаса. Я постояла какое-то время, размышляя, куда бы пристроиться, и, в конце концов, прислонилась к стене у окна.
– О чём ты думаешь? – спросила я, потому что тишина становилась невыносимой. Вельд медленно перевёл взгляд на меня. Смотрел так секунду, размышляя, видимо, говорить или нет, и наконец тихо произнес. – О матери, – и снова смолк.
Вельд Постоянное отсутствие короля никогда не мешало моей матушке жить в своей резиденции на широкую ногу. Она содержала при себе пятнадцать придворных дам, двенадцать камеристок, более сотни челядинцев – камергеров, советников, секретарей, финансовых поверщиков, капелланов, домовых священников, лютнистов, медиков, мундкохов* и конюших, а также других всевозможных слуг. Комнаты замка устилали пушистые ковры и бархатные гардины. Стены были обиты чёрной, красной, зелёной и белой саржей. В полумраке алькова скрывалась кровать с балдахином и кистями, отделанная драгоценной тканью. Покрывало, укрывавшее её, было расшито в сумеречном и, кажется, даже имперском стиле, а сверху лежало ещё одно – из фиолетовой тафты. Часть комнаты отгораживала ширма, которую я помнил ещё с детских лет – она была заказана, чтобы дым из камина не шёл мне в лицо. Сердце сдавила застарелая боль. Всё, что находилось здесь, я помнил слишком хорошо. Принадлежности для шитья и вышивания на сундуках, книги и колода карт, разбросанных по ломберному столику у окна, миниатюры знаменитого художника из Империи – кажется, его звали Арман Сатье. На стенах висели серии гобеленов, изображавших батальные сцены времён «Первого Расцвета», иллюстрации к легенде об «Источнике молодости»… Здесь же находились зеркало в золотой оправе и картина, изображавшая гуляния во время Проводов длинной Луны. Сундуки, стоявшие по углам, как я знал ещё с детства, содержали сотни локтей ткани для нарядов. Королева предпочитала ярко-красный, чёрный и фиолетовый атлас или расшитый золотом шёлк, но была там и переливчатая тафта, и привезённый из Сумеречного королевства бархат, и простое коричневое сукно. В ларцах, стоявших там же, сберегались всевозможные драгоценности, с которыми я любил играть, когда был ещё совсем мал: гранёные и плоские бриллианты, голубые и отполированные с двух сторон, рубины, бирюза, золотые браслеты, усыпанные заморскими камнями, золотые цепочки и цепочки с эмалями, ожерелья из драконьего жемчуга, бриллиантовые цветы лилии и камеи, оправленные в золото.
Альдэ Я кивнула. – Ты давно её не видел? Вельд покачал головой. – Напротив. Видел за день до ссылки, – он отвернулся к окну, – и тогда королева ничего не сказала мне. Не знала? Или?.. – Ты не можешь подозревать даже мать. – Могу, – сказал Вельд ровно. – На самом деле могу, Альдэ. Когда я работал на отца… Я видел такое, чего ты не можешь себе и представить. И поверь – любовь матери к сыну не так свята, как ты думаешь. А ведь Тирвейнен такой же сын для неё, как и я. С кем она будет, если придётся выбирать? Я хотела ответить, но не успела. Звонкий женский голос прорезал тишину. – А ты не заставляй меня выбирать. Оба мы вздрогнули и повернулись на голос. Придерживая за костяную ручку дубовое полотно двери, на пороге стояла женщина, такая же высокая, как Вельд. У неё тоже были чёрные, будто высеченные из обсидиана, волосы, украшенные множеством заколок с рубинами и сапфирами. |
