С тех пор кошмар не прекращался. Поначалу Ингрид надеялась, что сможет поговорить с наместником и тот вспомнит, как много связывает их, но Раймон не говорил с ней. Он не уговаривал и не заставлял. Ингрид просто заходила к нему в комнату и понимала, что тело ей не принадлежит.

Каждой встречи Ингрид ждала, как похода на эшафот – зная, что отменить её нельзя. Как правило, Раймон уже ждал её. Только в этот раз его не было, и Ингрид стояла какое-то время, комкая платок и пытаясь понять, что сулит ей перемена в расписании. Она была уверена, что на лучшее надеяться не стоит.

Раймон вошёл, и Ингрид почувствовала, как привычно слабеет тело. Как руки тянутся к застежкам, и сползает шёлк платья вдоль плеч. Она попыталась заговорить, но язык не слушался, и ей удалось издать лишь невнятный хрип.

Она закончила раздеваться и, взявшись за подоконник, запрыгнула на него. Ингрид побледнела, предчувствуя, что будет дальше.

Раймон подошёл и огладил её по спине – непривычная ласка, которой Ингрид удостоилась в первый раз.

– Иногда мне хочется знать, – сказал Раймон, внимательно разглядывая свою жертву. – Думала ли ты об этом, когда я разливал вино в два бокала – твой и Бальдера? Представляла ли ты, как прогибаешься подо мной, как раздвигаешь ноги и ждёшь, покорная и готовая ко всему?

Ингрид хотела бы ответить, но не могла. Она в самом деле развела ноги и с ужасом поняла, что её рука проскальзывает в промежность, чтобы начать ласкать себя на показ. Опять по щекам бежали бессильные слёзы, и Ингрид не могла бы остановить их, даже если бы захотела.

Ингрид спрыгнула с подоконника и, развернувшись, наклонилась, отставляя бёдра далеко назад. Там далеко внизу ходили люди. Ей стало страшно и тошно от мысли о том, что кто-то из них может поднять голову и увидеть её лицо и напряжённые голые плечи в проёме окна. А в следующий миг ей уже было всё равно, потому что тело пронзила боль. Раймон ворвался резко, будто нарочно пытаясь разорвать её, уничтожить до конца. Будто было ещё что уничтожать – она и так не могла ни спать, ни есть, каждую минуту думая о том, кем стала и что ждёт её впереди.

– Не надо… – прошептала она и сама удивилась тому, что может говорить. Ингрид попыталась шевельнуть пальцами и поняла, что тело слушается её, но от этого не было легче. Вырваться она всё равно не могла. – Пожалуйста, Рэй… Зачем?

Раймон не отвечал, продолжая яростно вбиваться в неё.

– Не надо… – повторила Ингрид, бессильно опуская лоб на ладони, и будто эхо прозвучало от двери:

– Не надо…

Ингрид поняла, что её бьёт дрожь. Она резко обернулась и увидела рыжеволосую девушку, назвавшую себя королевой. Раймон двинулся последний раз и затих, а Ингрид, оставшаяся без поддержки, едва не рухнула на пол. Ей мучительно хотелось чем-то прикрыться, но она смогла только натянуть на себя брошенную мантию как покрывало.

– Не надо… – Сильвара ещё секунду стояла, как громом поражённая, а затем рванулась внутрь и встала, заслоняя собой Ингрид. – Что ты делаешь… Рэй?

Раймон смотрел на неё, будто не узнавая. Обе эльфийки видели, как ходят на его скулах желваки.

– Отойди, – сказал наместник ровно.

Сильвара покачала головой и на шаг отступила назад. Ей было страшно идти против того, кто всегда казался ей во много раз сильнее её самой, но стоять в стороне она попросту не могла.

– Силь, отойди, – повторил Раймон. – Всё нормально. Таков наш договор.

Сильвара бросила растерянный взгляд на сидевшую на полу Ингрид. Она видела и слёзы, бегущие по щекам эльфийки, и то, как бьёт её крупная дрожь.