«Или тебе есть, что мне предложить, Раймон?»

Слова застряли в горле тугим комком. Раймон сжал кулак, стараясь сдержать внутри нестерпимое желание ломать – всё равно что, лишь бы чувствовать, что он что-то может. Что-то может предложить.

Потом в памяти всплыли мягкие черты Бальдера. «Этот – мог предложить? – невольно спрашивал себя полуэльф. – Титул и дом, вот и всё что у него было. Но разве это то, что предлагают любимому? Разве не себя и своё сердце нужно положить к ногам той, о ком думаешь днём и ночью? Но если Ингрид хочет этого – почему нет? Разве не в этом – любовь? Отдать себя целиком, изменить себя и весь мир, чтобы она, единственная, была счастлива».

Раймон криво усмехнулся. Может, это и к лучшему, что Ингрид не пошла с ним. Нечего ей делать здесь, в сыром Дорлифене. Нет. Раймон пригласит её в Гленаргост – когда Гленаргост будет принадлежать ему.

Бой часов отвлёк Раймона от раздумий. За окном уже смеркалось – если, конечно, там вообще рассветало. Свеа обещала вернуться вечером. Она спрашивала, что собирается делать Раймон – теперь у полуэльфа был ответ.

Мрачно улыбнувшись собственным мыслям, Раймон отвернулся от окна и направился на третий этаж. На полпути он решил, что если Свеа ещё нет – а к дому никто не подходил за всё время, пока Раймон стоял у окна – то ждать её, сидя на кровати и ничего не делая, будет глупо.

Раймон свернул в библиотеку и принялся разыскивать на полках книги об Империи. Найдя несколько подходящих, он сел за стол у окна и принялся просматривать одну за другой. Первым, что его заинтересовало, были обряды вампиров, связанные с питанием. В башне наставники говорили об этом мало. В основном рассказывали ужасы о том, что вампиры насилуют своих жертв, прежде чем выпить их кровь, а иногда и пытают их. Теперь Раймон узнал, что, в самом деле, боль является неотъемлемой частью ритуала питания – но только для женщин. Сам ритуал замешан на сложном сочетании физиологической и психологической связи между жертвой и хищником. Так, кровь, выпитая из жертвы, принявшей в себя семя вампира, в несколько раз полезнее для хищника, чем кровь чужого существа. Читая об этом, Раймон поёжился, в очередной раз удивляясь тому, что в яме Свеа ни разу не покусилась на его тело. Всё, что происходило между ними тогда, походило не столько на ужин, сколько на какое-то неторопливое и притягательное таинство. Свеа всегда пила медленно, придерживая одной рукой запястье Раймона, и сам полуэльф чувствовал, как тягуче бьётся его пульс под чужими пальцами. Он боялся, но с каждым разом всё больше убеждался в том, что Свеа не причинит ему вреда. И это странное доверие на грани жизни и смерти, когда ты знаешь, что другому ничего не стоит оборвать твоё дыхание, зачаровывало. Может быть, поэтому теперь Свеа вовсе не казалась чужой. Напротив, с ней Раймон был дома в больше степени, чем даже в своей спальне в башне Синего Дракона.

Раймон продолжил читать дальше, ощущая, как неумолимо погружается в тайны чужого существования. Кровь, выпитая после физической близости, была полезней, но ещё больше сил давала кровь постоянного партнёра. Чем ближе жертва к вампиру – тем больше тот получал сил, и меньше тратила сама жертва. Но был и другой путь. О нём в книге говорилось мало. Упоминалось там только одно: древние вампиры питались болью и удовольствием, принося смерть своим жертвам.

Раймон встрепенулся, когда внезапно чья-то рука легла ему на плечо.

– Эльф, – услышал он сзади. Раймон вздрогнул и тут же заставил себя выпрямить спину.

– Так меня ещё никто не называл, – сказал он, медленно поворачивая голову и встречаясь со взглядом колдовских зелёных глаз.