«Вы с ним очень тонкие натуры, парачувствительные люди, сильные интрасенсы, и чувствуете вы не что иное, как «нервный сигнал», передаваемый по «нервным каналам» нашего домена-вселенной, которая есть всего-навсего клетка Универсума. Об этом мы как-нибудь поговорим. На этот сигнал реагирует даже вся надчеловеческая система технических связей, порождая тот самый поразительный эффект Голоса Пустоты, который мы совершенно точно назвали «эффектом наведенной разумности».

– А я считала этот Голос чьей-то мистификацией, затянувшейся шуткой…

Грехов хмуро улыбнулся, глядя на зардевшуюся Анастасию, которая не хотела, чтобы он уходил, и не знала, как его задержать.

«Сложность объединенных компьютерных связей достигла такого уровня, когда достаточно малейшего толчка – вот этого самого «колебания вакуума», который ты ощущаешь, как толчок в голову изнутри, – чтобы родилось удивительное псевдоразумное существо, вернее, разумная система, успевающая за доли секунды осознать себя как личность, изучить мир в меру своих возможностей и сообщить о себе миру. И, кстати, предупредить этот мир об опасности. Не все это понимают».

«Что он предупреждает об опасности, я поняла… недавно. – Анастасия отступила. – Прощай».

Габриэль кивнул, обнял ее мысленно и исчез, только ветерок прошумел в коридоре.

Анастасия подождала немного, потом вернулась в гостиную и зарылась лицом в букет цветов.

Часть вторая

УКРЕПРАЙОН. ГАБРИЭЛЬ ГРЕХОВ

ЛЕМОИДЫ И ГОРЫНЫЧИ

Допрос задержанных террористов, участвовавших в нападении на Забаву Боянову, ничего не дал. Сразу после захвата у них, очевидно, сработали внедренные в психику дезорганизующие сознание «мины», и боевики стали идиотами, способными лишь с трудом справлять физиологические потребности. Оба до недавнего времени работали барменами в рижских ресторанах, интраморфами не были и помнили только, что инструктировал их… комиссар-прима отдела безопасности УАСС Пауль Герцог!

Если бы Герцог, который участвовал в допросе, не услышал это собственными ушами, а также не прочитал то же самое в глубинах памяти боевиков, он бы не поверил.

– Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно, – сказал он заместителю Умару Дзанаеву. – Их, несомненно, инструктировали на уровне глубокого зомбирования и внушили все, что хотели. Примитивные люди легче всего поддаются кодированию. Но самое плохое, что в их памяти не осталось ни следа, ни намека на того, кто с ними работал в действительности.

– Надо немедленно запускать ВВУ, – сказал заместитель.

– Никто нам санкцию на запуск ВВУ не даст, да и рано вообще-то включать чрезвычайный режим по полной программе. Запиши все в машину и пошли по консорт-линии Шкурину. Будем искать – я у старменов на погранзаставе «Стрелец».

– Не хочешь встречаться с директором, меня подставляешь?

– Не хочу. – С этими словами комиссар отбыл в систему Чужой, где с ним пожелал встретиться Артур Левашов.

Прямо из метро погранзаставы Герцог прошел в каюту Левашова, не показываясь в общем зале, где в последнее время часто задерживался командор погранслужбы.

У начальника погранзаставы была одна довольно странная для интраморфа страсть: он коллекционировал вина, собирал винотеку. Поэтому его каюта больше напоминала выставочное помещение ликеро-водочного завода. Герцог с интересом прочитал надписи на красочных этикетках: «Черный доктор», «Слезы Христа», «Седьмое небо», «Мускат белый Красного камня», «Шабли», «Саперави», «Шампань», «Благородная пыль веков», «Киндзмараули»…

«Что, хочешь попробовать? – спросил гостя хозяин, одетый по-домашнему в спортивный костюм.