— Ну что же ты, детка? Отступаешь?

Отступаю. Не потому, что слабее, а потому, что хочу проверить — так ли он умен, как хочет показаться? Пока счет равный: два — два, и Серба это злит.

— Прибавим? — Предлагает он. Смотрит в глаза, а ятаган в это время бьет снизу вверх — довольно подло, но эффективно.

— Больно?

Не очень. Подумаешь, царапина…

— Три — два? Может, сдашься?

Серб доволен и вновь прибавляет темп, хотя при этом осмысленные цельные связки полностью исчезают. Он слишком уверен в собственном превосходстве, чтобы задумываться над тем, что делает. Как раз то, что нужно. Руку в сторону и чуть вниз — ну же, смотри, я устала, я слаба, я — женщина, которая осмелилась бросить тебе вызов. Серб улыбается и вроде бы подается вперед, но… ятаган бьет слева, а не справа, не в брешь, не туда, куда должен, а в беззащитный левый бок. Удар-перевертыш, фирменный Марека… защититься нельзя, но… но я успеваю. Каким-то чудом… или не чудом, но… не знаю. Сталь со сталью… звон и боль в вывернутом запястье, пальцы сводит судорогой, а руку пронзает огнем до самого плеча…

Черт! Сабля, пробив преграду, летит вверх, и Серб, не успев увернуться, зарабатывает длинную рваную рану через все лицо.

— С-сука!

Дергается было за ятаганом, вон он, блестит в серой траве, но отступает — сабля у горла более чем веский аргумент.

— Ну ты и… — он произносит это почти с восхищением, а поднятые вверх руки — я не просила, он сам — говорят, что Серб сдается.

— Мир?

Мир… Не знаю, можно ли ему верить, но… но это же не поединок, а тренировка, полезная для нас обоих.

— Конни, детка, ты ведь не собираешься меня убить? — Серб пальцами отводит лезвие в сторону. — Ты ведь благоразумная девочка, к тому же мы договаривались… ты же помнишь, о чем мы договаривались?

Да помню я все, вот только слабо верится, что Серб воспримет все случившееся безболезненно. А если в спину ударит?

Вернее, не «если», а когда. Сейчас? Завтра? Или дождется финала нашего совместного похода? Карл говорил, что решение нужно принимать быстро. И я приняла.

— Мир. — сабля возвращалась в ножны не слишком охотно, а Серб так улыбнулся, что я моментально пожалела о своем решении. А впрочем, увидим, может, все не так и плохо, как кажется на первый взгляд.

— А ты быстрая, никогда бы не подумал. — Серб подобрал ятаган. — В следующий раз учту.

И я тоже кое-что учту. Например, тот факт, что с левой руки у него захват слабый. Или просто не успел? Ладно, будем делать вид, что все в пределах нормы.

— Сильно задела? Дай посмотрю.

— Не надо, — он резко отстраняется, — заживет. На нас ведь все быстро заживает, правда, Конни?

— Извини.

— А ведь три-три, — Серб рассмеялся. — Ничья выходит.

Фома

К упомянутой Ильясом базе добрались ближе к вечеру. Первое, что увидел Фома — высокий, метра под три, забор, поверх которого ровными кольцами щетинилась колючая проволока. Широкие ворота раскрылись с протяжным, раздражающим уши скрипом.

— Приехали, камрад Фома, — Ильяс сплюнул под ноги. — Здесь вам предстоит провести ближайшие несколько месяцев, надеюсь, вам понравится.

В голосе Ильяса прозвучала откровенная ирония. Фома лишь пожал плечами, поездка изрядно его утомила, хотелось спать, причем, желательно, чтобы кровать не подпрыгивала на каждой колдобине.