Камера была пуста. И Вальрик, не сдержав вздоха облегчения, опустился на пол. А ведь у них почти получилось напугать его… придумали… камера, вампир, ключ… и ведь до чего правдоподобно, он едва-едва ни поверил!

А в следующий миг из темноты раздался голос:

— Ты кто, человек?

2*Коннован.

Меня зовут Коннован Эрли Мария, и я — вампир, точнее вампирша, правда именно эта деталь не имеет ровным счетом никакого отношения к происходящему.

Я — вампир и этим все сказано. Я живу в ночи и пью кровь. Я не имею души и убиваю, чтобы жить. Я — Проклятая.

Проклятыми нас считают люди, мы же предпочитаем называть себя да-ори, но эта деталь также является несущественной. Вся моя жизнь — нагромождение несущественных деталей, начиная от того момента, как я стала вампиром, и заканчивая сегодняшними неприятностями.

Холодно. Боже мой, как же холодно. Не могу сидеть, потому что тогда холод проникает сквозь одежду, пальцы немеют, и сердце в груди начинает судорожно трепыхаться. В голове шумит и больше всего на свете хочется спать. Закрыть глаза и заснуть.

Нельзя.

Нельзя спать в холоде.

Холод — наш естественный враг, он ласково обнимает лапами, обещая покой, а вместо этого крадет силы, капля за каплей, выдох за выдохом. Я дышу и тем самым теряю драгоценное тепло. Я не могу не дышать и не могу не спать, хотя прекрасно знаю, что засыпать нельзя. Холод и сон — верные спутники смерти, я же хочу жить. И не просто жить, а выбраться из этого проклятого подземелья и рассчитаться за все.

Боль.

Унижение.

Страх.

Особенно за страх. Неправда, что да-ори ничего не бояться. Неправда, что мы не чувствуем боль. Чувствуем. Огонь. Железо. Умелые руки палача… время… как мало, оказывается, надо, чтобы перестать быть воином.

Я ревела и умоляла о пощаде. Я согласна была целовать Володаровы сапоги и вылизывать пол в камере, лишь для того, чтобы они прекратили.

А они не верили и продолжали.

Видите ли, я недостаточно почтительна.

Недостаточно послушна.

Я — вампир.

Этих троих я услышала задолго до того, как в замке повернулся ключ. Шутка, злая, глупая шутка. Небось, решили, что я сразу же убью мальчишку. Признаюсь, подобное желание имелось, но…

Во-первых, я не собираюсь участвовать в чьих бы то ни было дурацких планах. Во-вторых, князь Володар вряд ли обрадуется подобному самовольству с моей стороны, князь Володар сам показывает, кого можно убивать, а кого нельзя. В-третьих, этот мальчишка совершенно точно не относился к категории тех, кого убивать можно. Почему я так решила? Рабы не носят сапог и оружия, а у моего нечаянного гостя на поясе висел кинжал. Да и одежда хоть и грязная, но дорогая, и перстень на пальце. В этом мире перстень означает принадлежность к благородному сословию. Значит, кто-то из родственников князя или его гостей. Убей я его, и Володар шкуру спустит, причем в самом что ни на есть прямом смысле слова.

Есть еще четвертая причина, та, которая предупреждающе сжимает горло, но о ней чуть позже.

Некоторое время я просто наблюдала. Мальчишка, лет четырнадцати-пятнадцати, худощавый, пожалуй, даже слишком худощавый, черты лица правильные, мягкие, даже несколько женственные, но синяк под глазом и разбитая губа говорили, что характер у моего гостя совершенно не женский. К тому же он не трус. Не плачет, не орет, требуя выпустить его отсюда, только настороженно вглядывается в темноту, не решаясь отойти от двери. Ну да кто бы на его месте решился?

Шаги за дверью.