Сжимая Салу в объятиях и обливаясь слезами, Юстиция без сил опустилась на пол.

– Наконец‑то, – пробормотал Язон. Юстиция подняла на него глаза.

– Все‑таки ты человек, – сказал Язон.

«Ты действительно хорошая и добрая, – обратился к ней Лэрд. – Я был не прав. Когда Сала устроила тебе испытание, ты не смогла удержаться. В тебе больше милосердия, чем ты думаешь».

Юстиция кивнула.

– Ты справилась, отлично справилась, – вслух обратился к ней Язон. Наклонившись, он поцеловал ее в лоб. – Поступи ты как‑нибудь иначе, я бы отказался от тебя как от дочери.

Для маленькой деревушки у Плоского Залива дни боли остались позади. Хотя былого не воротишь. Юстиция не стирала воспоминания и не утаивала смертей, но правлению боли в Плоском Заливе пришел конец. Юстиция поклялась, что будет сражаться с ней до конца жизни.

То был ясный весенний денек. Снег уже давно сошел, и люди копошились у оград и на полях, пересаживая придавленные снегом кусты, возделывая поля и готовя их к посеву.

Последние бревна привязали к плоту, который вот‑вот должен был отправиться вниз по реке, к Звездной Гавани, где за него дадут хорошую цену – в особенности за то огромное мачтовое дерево, что посредине. Язон и медник взошли на борт. Плот слегка покачнулся, но тут же обрел равновесие. Он был устойчив, и шалаш, который они уже построили в центре, послужит им хорошим приютом на время двухнедельного путешествия вниз по течению. Медник захватил с собой свои посудины и сковородки; к жести и инструментам были привязаны небольшие поленья, чтобы они не затонули в случае, если плот распадется, – медник не мог позволить себе лишиться всего имущества. Пожитки Язона составлял лишь маленький окованный железом сундучок. Он открыл его всего только раз: удостовериться, что все девять исписанных пергамен‑тов аккуратно свернуты и не слиплись друг с другом.

– Готовы? – спросил медник.

– Не совсем, – ответил Язон.

Спустя мгновение на берег вылетел Лэрд, на плече у него болталась наспех собранная котомка.

– Подождите! Меня подождите! – во все горло кричал он. Увидев же, что они еще не отчалили, он остановился и глупо ухмыльнулся:

– Еще для одного место найдется?

– Если ты пообещаешь не объедать нас, – предостерег Язон.

– Я решил плыть с вами. С рукой у отца все в порядке, я теперь не особенно здесь нужен, впрочем, как и всегда. Так что я подумал, может, пригодится тебе помощник, который умеет читать и писать…

– Залазь на борт, Лэрд.

Лэрд осторожно ступил на плот и положил котомку рядом с железным сундучком.

– А что, неужели из этого получится настоящая книга? Ее что, еще и на настоящем печатном станке напечатают?

– Не заплатим – не напечатают, – ободрил его Язон. Поднатужившись, они с медником длинными шестами оттолкнули плот от берега.

– Приятно думать, что теперь им ничто не угрожает, – промолвил Лэрд, оглядываясь на копающихся в полях жителей деревни.

– Надеюсь, ты не думаешь, что рядом со мной тебе тоже ничто не угрожает? – уточнил Язон. – Может, я уже староват, столько лет прожил, но умирать все равно не собираюсь. А уж выспался я на всю оставшуюся жизнь. Так что предупреждаю, рядом со мной не наотдыхаешься. Да, и еще хочу напомнить, если ты вдруг забыл, – я очень многого не знаю и просто не умею.

Лэрд улыбнулся и, покопавшись в котомке, вытащил четыре головки сыра и копченый окорок.