А Корум, теперь стремясь примирить их друг с другом, произнес:

– Если вам угодно, всё это происходит во сне. Всё наше существование.

Элрик небрежно отмахнулся, что показалось Хоукмуну несколько невежливым.

– Сон или явь, приобретенный опыт никуда не девается, разве нет?

Эрикёзе томно улыбнулся.

– Совершенно верно.

– В моем мире, – резко произнес Хоукмун, – принято четко различать сон и реальность. Иначе подобная неопределенность приводит к особенной форме умственной летаргии, не так ли?

– Разве мы можем позволить себе думать? – спросил Эрикёзе едва ли не гневно. – Разве можем позволить себе подробно анализировать? Вот ты можешь, сэр Хоукмун?

И Хоукмун неожиданно понял, в чем состоит судьба Эрикёзе. Он понял, что это и его судьба тоже. И он умолк, пристыженный.

– Я помню, – сказал Эрикёзе, на этот раз смягчившись. – Я был, или есть, или буду Дорианом Хоукмуном. Я помню.

– И в этом твоя гротескная и ужасающая судьба, – подтвердил Корум. – Все мы по сути одна личность, но только ты, Эрикёзе, помнишь нас всех.

– Хотел бы я, чтобы память моя была не столь цепкой, – произнес богатырь. – Ведь я так долго искал Танелорн и мою Эрмижад. И вот теперь близится Слияние Миллиона Сфер, когда все миры пересекаются, между ними возникают проходы. Если мне удастся найти верную дорогу, то я смогу снова увидеть Эрмижад. Я увижу всех, кто мне особенно дорог. И тогда Вечный Воитель отдохнет. Все мы сможем отдохнуть, поскольку наши судьбы так тесно сплетены. Мое время снова на подходе. Я знаю теперь, что это уже второе Слияние, какое мне предстоит увидеть. Первое вышвырнуло меня из мира и отправило воевать. Если я не сумею извлечь пользу из второго, я никогда не буду знать покоя. Это моя единственная возможность. Молю, чтобы мы дошли до Танелорна.

– И я молюсь вместе с тобой, – сказал Хоукмун.

– И это правильно, – отозвался Эрикёзе. – Это правильно, сэр.

Когда двое других ушли, Хоукмун согласился сыграть с Корумом партию в шахматы (хотя он по-прежнему неохотно проводил время в его обществе), однако игра получилась странная: каждый точно предугадывал ходы другого. Корум принимал происходящее с легким сердцем. Засмеявшись, он откинулся на спинку кресла.

– Кажется, нет смысла продолжать?

Хоукмун с облегчением согласился и с не меньшим облегчением увидел, как открылась дверь и вошел Брут из Лашмара, держа в затянутой в перчатку руке кувшин с подогретым вином.

– Я принес угощенье от Капитана, – сообщил он, ставя кувшин в углубление посреди стола. – Вы хорошо поспали?

– Поспали? – Хоукмун изумился. – А ты что, спал? Где ты спал?

Брут нахмурился.

– Значит, вам не сказали, что внизу есть койки. Неужели вы всё это время бодрствовали?

Корум торопливо произнес:

– Не будем углубляться в эту тему.

– Выпейте вина, – спокойно посоветовал Брут. – Оно вас взбодрит.

– Взбодрит? – Хоукмун ощущал, как внутри него вскипают ярость и горечь. – Или же заставит видеть один и тот же сон?

Корум налил вина им обоим и почти силой впихнул кубок в руку Хоукмуну. Он выглядел встревоженным.

Хоукмун оттолкнул бокал, однако Корум опустил свою серебряную перчатку на его ладонь.

– Не надо, Хоукмун. Выпей. Если благодаря этому вину сон кажется всем нам вполне сносным, тем лучше.

Хоукмун колебался, хотя и всего мгновение, недовольный течением собственных мыслей, а потом выпил.