Поспорив какое-то время, мы согласились, что Зеленая Рука – какой-то маловразумительный призрак. Потом Пол поведал реальную историю о своем друге, который подобрал голосовавшую девушку, подвез до того места, где, как она сказала, был ее дом, а утром, вернувшись туда, выяснил, что это кладбище. Я вспомнил, что точно такая штука стряслась и с моим другом. Мартин заявил, что у его знакомого был случай похлеще: девушка, которую он подвозил, замерзла, и он одолжил ей куртку, а на следующий день, на кладбище, он нашел свою куртку аккуратно сложенной на ее могиле.

Мартин принес новую порцию выпивки, и мы принялись рассуждать, зачем девушкам-привидениям мотаться по ночам по стране и голосовать на дорогах. Мартин предположил, что живые автостопщики повымерли, и они теперь скорее исключение, чем правило.

Потом кто-то из нас сказал:

– Если хотите, вот вам подлинная история. Никогда, ни одной живой душе я ее не рассказывал. Все это было на самом деле, и случилось именно со мной, а не с кем-то еще, но я не уверен, что это история о призраках. Наверное, нет. Это было больше двадцати лет назад. Я столько всего позабыл с тех пор, но эту ночь не забуду, наверное, никогда.

Вот рассказ, прозвучавший в ту ночь в клубе «Диоген».

Это случилось в конце шестидесятых. Мне тогда было лет девять, я ходил в маленькую частную школу недалеко от дома. Учился я там меньше года – достаточно, чтобы невзлюбить владелицу школы, которая купила ее, чтобы закрыть и продать землю под застройку. Вскоре после моего перевода оттуда так и произошло.

После закрытия школьное здание больше года стояло заброшенным, пока его наконец не снесли и не построили на его месте офисный центр. В любом мальчишке есть что-то от домушника, и как-то раз я вернулся в опустевшую школу. Пробравшись внутрь сквозь незапертое окно, я ходил по безлюдным классам, где еще пахло мелом. Я унес из школы только одну вещь, рисунок, сделанный мной на уроке: маленький домик с красным дверным молотком в виде какого-то демона или монстра. На листе стояла моя подпись. Я снял рисунок со стены и забрал домой.

Когда я еще учился в той школе, то каждый день ходил домой через городок, потом – по тенистой просеке, сквозь лес на песчаниковых холмах, мимо заброшенной сторожки. Далее, минуя залитые солнцем поля, дорога вела прямо к моему дому.

Тогда вокруг было множество старых домов и усадеб, викторианских реликтов, доживавших свои дни в ожидании бульдозеров, которые сровняют их с землей, чтобы возвести на этом месте бесконечные улицы современных жилых домов, ведущие в никуда.

Если верить моим воспоминаниям тех лет, то по дороге домой мне встречались исключительно мальчишки. Мы не были знакомы, но, как партизаны на оккупированной территории, мы обменивались информацией. Боялись мы взрослых, а не друг друга. А чтобы бегать по двое-трое или сбиваться в стаи, вовсе не нужно было знать друг друга по имени.

В тот день по дороге из школы, в самом темном месте, я встретил трех мальчишек. Они что-то искали в кустах, в канаве и мусорной куче перед сторожкой. Все трое были старше меня.

Самый длинный из этих парней, настоящая жердь с темными волосами и резкими чертами лица, протянул мне несколько разорванных надвое страниц старого, очень старого порнографического журнала.

– Смотри!

Девушки были черно-белыми, с прическами, как у моих бабушек на старых фотографиях. Страницы этого замечательного издания разметало по всей дороге и одичавшему саду рядом со сторожкой.

Я включился в бумажную охоту. Совместными усилиями мы собрали почти полный экземпляр «Услады джентльмена», потом перелезли через ограду и принялись разглядывать трофеи. Голые женщины из далекого прошлого. Аромат яблок, свежих и подгнивших, бродящих для сидра, до сих пор напоминает мне о чем-то запретном.

Младших мальчиков, которые все равно были старше меня, звали Саймон и Дуглас, а длинного, которому, возможно, было уже лет пятнадцать, звали Джейми.