Вновь пещеры Хтона являли свою красоту и покой. Но на сей раз в рай никто не верил.

Открытая тропа постепенно сужалась по мере того, как стена приближалась к озеру. Стена с другой стороны отступала, оставляя место для пляжа на том берегу. Берега поменялись своими очертаниями — или, скорее, река просто перенесла русло к ближней стене.

Наконец они подошли к знаку, указывающему на воду. Пора переправляться на другой берег.

Но на середине реки они увидели белый бурун от большого речного животного. След, который сопутствовал им в течение нескольких переходов. Изобретательный Бедокур мог приготовить химикаты, чтобы отпугнуть тварь. Отряду приходилось искать другие способы.

Старшой долго не размышлял:

— Жребий!

Подошла Гранатка.

— Знаю, чего ты хочешь, — сказала она мрачно. — Я согласна. Я хорошо плаваю.

Старшой оттолкнул ее.

— А не собираюсь тебя ни о чем просить! Жребий.

Она не двигалась.

— Ты не смеешь больше разбрасываться мужчинами. Я хорошо плаваю. Я согласна.

Старшой долго изучал ее. Потом отвернулся.

— Останься здесь, — кинул он через плечо. — Пятый, пойдем со мной.

Атон отправился с ним подальше от отряда, туда, где стена резко изгибалась, оставляя на берегу открытое место.

— Я хочу потолковать с тобой, Пятый, — сказал Старшой, кладя топор у воды и снимая остальное оружие. Атон, зная, что грядет, сложил свои каменные орудия.

— У каждого из всех нас — своя причина, по которой он оказался внизу, — продолжал Старшой. — Ни один из нас не вправе судить других. Но сейчас мы должны принять решение. — Он стоял, упершись руками в бока. Его мышцы, более крепкие, чем перед походом, слегка блестели от пота. — Не знаю, из-за чего ты сюда попал пне спрашиваю об этом. — Всего-навсего стандартная любезность: слух об Атоновой миньонетке ходил уже давно. — Но после того, как мы покинули рудники, ты вызвал больше неприятностей, чем десяток людей из отряда. Ты ловкий, крепкий — но я тебя раскусил. Я давным-давно понял тебя. Будь моя воля, я привязал бы к камню приманкой для химеры тебя, а не того испуганного человечка, у которого на крупные опасности кишка была тонка. Ты должен был застрять в той дыре и получить удар топором, а не единственный человек с мозгами, способный нас вывести. Ты поплывешь по реке в одиночку.

Старшой вовсе не был невежествен, как полагал Атон. Насколько сильны были его подозрения?

— Ты обвиняешь меня в преступлении Влома?

— Я — человек простой, — сказал Старшой. — Я не знаю, что творится в людских умах, и мне понадобилось много времени, чтобы все это понять. Но я уверен, что Влом и пальцем бы не тронул своего единственного приятеля. Он указал бы на своего злейшего врага, чтобы спасти виновного друга. Но он не знал, кто взял вторую половину голубого граната. Он решил, что ты невиновен, поскольку виновен был он. Влом надеялся, что ты предоставишь ему алиби, но ты этого не сделал, и это означало его конец. У тебя была одна причина так его вломить. Ты понимал, что мы ни из кого не вытянем признания, потому что они никогда этого не делали: вторые полграната

подобрал ты и сунул их в корзину для Счетовода. Предатель — ты!

Тугодум Старшой казнил Влома до того, как понял правду — и теперь должен был признать свою ошибку.

— Очень жаль, — с сочувствием произнес Атон. — Ты вешаешь на меня и вину за смерть Первоцвета?

— Ты хитер! — Старшой оставил без внимания иронию Атона. — Рассчитал, что дело кончится Тяжелым Походом, а этого-то тебе и надо было.