— Даже жертвы химеры?

— Когда мы услышали крик Влома, тебя поблизости не оказалось. Тогда-то я и начал размышлять. Ты явился с той стороны туннеля. Химера должна была пройти мимо тебя. Но ты ничего не сказал! Ты хотел смерти Влома, чтобы он ничего не сболтнул, ведь ему, возможно, кто-нибудь бы и поверил.

— Точно! Колдунья-миньонетка наделила меня истеричной силой. Я могу в мгновение ока убить голыми руками. Могу схватить человека за жилы на шее и разодрать их. Могу засунуть пальцы ему под ребра и вырвать грудную клетку. Могу воспользоваться длинными ногтями, по-кошачьи впиваясь в лицо своей добычи, могу ломать шеи и откручивать головы. Могу точно воспроизводить порезы и царапины, оставляемые когтями животного, а также полусжеванные, полурваные следы нападения. У меня в тайнике есть специальные приспособления, чтобы подражать следам призрачной химеры, и делаю я это в считанные секунды. Я не сумел протащить эти приспособления вниз и потому изготовил их сам, в тайной лаборатории, где у меня имеется крепкий металлический пресс и небольшая доменная печь для плавки железной руды. Камень, сам понимаешь, для этого неудобен. Я пробил дыру на поверхность, чтобы незаметно выпускать дым и гарь. То и дело приходилось подниматься вверх и отгонять от дыры ротозеев, потому что я не хотел, чтобы кто-то совал нос в мои личные дела. Моя лаборатория звуконепроницаема, чтобы никто не слышал грохот. А еще у меня есть собственная железная дорога, параллельная нашему пути в Тяжелом Походе, так что я могу подвозить свои орудия всякий раз, когда возникает нужда в очередной казни. У меня есть особые устройства для уничтожения кровавых следов, и, конечно же, я ношу закрывающую все тело одежду, наподобие космокостюма, уберегающую от кровавых брызг; я снимаю ее и прячу, оставаясь нагим, и никто не может распознать, что я сделал. Ведь мне нужно немедленно присоединиться к отряду, чтобы никто не заметил моего отсутствия, когда раздается первый крик жертвы. Должен признаться, что с Вломом я немного замешкался, но все равно сделал все в лучшем виде. Всего несколько секунд. Чем не охота? Если бы ты знал, как это увлекательно…

Старшой продолжал, не тронутый навязчивым сарказмом Атона:

— Я вижу, что ты сделал с Гранаткой. Она — грубая баба, но не заслуживает того, как ты с ней обходишься. Ничем не могу помочь в остальном. Но с ней ты все уладишь.

«Да, пришло время решения».

— Ты в этом уверен?

— Уверен, — подтвердил Старшой. — Есть одна штука, которую может сделать хвеевод. Гранатка должна умереть, но пусть она умрет счастливой. Ты позовешь ее по-хорошему, приведешь куда-нибудь, где вас никто не увидит, сочинишь ей всю ту чушь, на которую покупаются бабы, и все с ней уладишь. Пусть она получит то, что вполне заслужила. Остальные будут отдыхать и готовиться к переправе.

Атон внимательно посмотрел на него. Старшой говорил серьезно.

— Думаешь, она этому поверит? — он готов уже был сдаться.

— Она поверит тому, во что хочет верить. Я прекрасно ее знаю. И ты ей в этом поможешь. Когда надо, ты — отличный болтун, — Старшой позволил себе легкую улыбку. — Почему она торчит на тебе, мне не понять. Но ради тебя она готова на все. Сделаешь все как надо и до конца… или на этот раз будешь приманкой ты, а не она. Если не веришь мне…

Атон не верил. Привыкнув не предупреждать, он развернулся и нанес удар босой ногой со всем смертоносным умением своего боевого искусства. Креллевод запоздал с нравоучением.

Ребро стальной ладони отмело выпад Атона в сторону. Казалось, Старшой чуть шевельнулся, а уже провел боевой прием. Его мозолистая ступня ударила по другой ноге Атона снизу.