Дэшил Хэммет. Худой мужчина
I
Облокотившись о стойку в кабаке на Пятьдесят Второй улице, я ждал, когда Нора закончит свой рождественский поход по магазинам. В это время какая-то девушка встала из-за столика, где сидели еще трое, и подошла ко мне. Это была миниатюрная блондинка — и одинаково приятно было посмотреть и на личико, и на фигурку в зеленовато-голубом костюме спортивного покроя. — Вы Ник Чарльз? — спросила она. Я сказал: — Да. Она протянула руку. — Я Дороти Винант., Меня вы не помните, но отца моего помнить должны. Клайд Винант. Вы… — А как же, — сказал я. — Я вас и теперь припоминаю, только тогда вам было лет одиннадцать-двенадцать, верно? — Да, это было лет восемь назад. Помните, какие истории вы мне рассказывали? Что, и на самом деле все так было? — Нет, скорее всего. Как отец? Она рассмеялась. — А я у вас хотела спросить. Знаете, мамочка с ним развелась, и мы знаем о нем разве только из газет — там иногда про всякие его штучки пишут. А вы с ним разве совсем не видитесь? Мой стакан был пуст. Я спросил ее, чего она хотела бы выпить, она ответила, что виски с содовой. Я заказал две порции и сказал: — Нет. Я давно переехал в Сан-Франциско. Помедлив, она сказала: — Я хочу повидаться с ним. Мамочка, конечно, закатила бы скандал, если бы узнала, но я все равно хочу. — И что же? — Там, где мы раньше жили, на Риверсайд-Драйв, его нет, в телефонной, в адресной книге — тоже. — Попробуйте через его адвоката. Она просияла. — А кто адвокат? — Был такой Мак, Мак — и еще как-то… Точно — Маколей. Герберт Маколей. Контора в доме Сингера. — Одолжите пятачок, — сказала она, пошла к телефону и вернулась с улыбкой. — Нашла его. Он тут же, за углом, на Пятой авеню. — Отец? — Адвокат. Говорит, отца нет в городе. Пойду загляну к нему. — Она подняла стакан. — За воссоединение семей. Слушайте, а почему бы… Аста подпрыгнула и ткнулась мне в живот передними лапами. С другого конца поводка раздался голос Норы: — Она замечательно провела день — повалила лоток с игрушками в «Лорде и Тейлоре», в «Саксе» облизала ногу какой-то толстухе, так что та от страха чуть в обморок не упала, и удостоилась ласк трех полицейских. Я их представил друг другу: — Моя жена — Дороти Винант. Ее отец как-то пользовался моими услугами, когда она была во-от такой крохой. Хороший человек, только с придурью. — Я была им очарована, — заявила Дороти, имея в виду меня. — Настоящий живой сыщик. Я хвостом за ним ходила, все приставала, чтобы рассказал что-нибудь из своей жизни. Он мне жутко врал, но я каждому слову верила. Я сказал: — Нора, у тебя усталый вид. — И вправду устала. Давайте сядем. Дороти сказала, что ей надо вернуться к своему столику. Она пожала руку Норе — мы, дескать, непременно должны заглянуть к ним на коктейль, живут они в «Кортленде», фамилия мамы теперь Йоргенсен. Разумеется, мы с превеликим удовольствием, и она тоже должна зайти нас проведать, мы остановились в «Нормандии» и рассчитываем побыть в Нью-Йорке еще неделю другую. Дороти потрепала собаку по голове и отошла. Мы нашли столик. Нора сказала: — А она ничего. — На любителя. Она усмехнулась: — О-о, у тебя есть, оказывается, любимый тип? — Да, такие тощие, долговязые брюнетки со зловредным ротиком — вроде тебя, милая. |
