— Нелегко управлять таким количеством мертвецов, да?! — звонко крикнул он Легионеру. — Смотри, не потрать последний дым, воскреситель! Будет жалко, если пропадёт понапрасну!

С этими словами Художник Смерти ловко убрал кинжал в ножны, вскинул руки и, направив ладони на чудовищ, быстро забормотал заклинание.

Глава 47

Воздух всколыхнулся, словно посреди города взорвалась атомная бомба. Жара не было, но сила оказалась таковой, что здания, окружавшие площадь, где стоял Художник Смерти, разлетелись на мелкие обломки, которые понеслись прочь с огромной скоростью. Они секли монстров, вырывая куски плоти, ломая кости, пробивая черепа, но чудовища всё равно двигались вперёд. Удивительно было наблюдать, как колдовство гомункула не возымело власти над ними. Прошло не более пары секунд, как твари оказались посреди чистого пространства — словно могучие вековые дубы, что выстаивают во время урагана!

Художник Смерти опустил руки и обратил бледное лицо греческой статуи к некроманту. На губах его мелькнула едва заметная улыбка.

— Я вижу, на что ты сделал ставку, Лазарь, — проговорил он негромко, но слова его далеко разнеслись над руинами, отразились эхом от горного склона и вернулись шёпотом ветра, что ласково колышет ковыль на кладбище. — Думаешь, эти твари убьют того, кого ты не прикончил, когда была возможность? Но с тех пор я очень многому научился. Мои институты были не хуже твоих, воскреситель.

— Не сомневаюсь, — отозвался скрипуче Легионер. Он походил на статую, водружённую на дом, слишком величественную для непритязательной постройки. — Но научились мы разному.

— Неужели? Мне кажется, ты заблуждаешься. Я хочу вылечить мир, вернуть в него тех, кто был так дорог нам всем. И твоих любимых — тоже. Ты пытался сделать это, но потерпел неудачу. Почему же теперь препятствуешь мне? Может, дело в гордыне? Не решил ли ты, что никто лучше тебя не способен справиться с этим? А, Легионер? — в голосе гомункула появились насмешливые нотки. Он словно не обращал внимания на обступавших его чудовищ. — Либо ты, либо никто? Так ты думаешь?

Демоноборец слегка качнул головой.

— Либо Бог, либо никто, — сказал он. — Нельзя обмануть создателя, кем бы он ни был — природой или высшим и всемогущим существом. Мир трещит по швам, когда кто-то пытается перекроить его на свой лад.

— Я не хочу этого, — возразил Художник. — Не на свой лад. Я лишь стремлюсь сделать его таким, каким он был прежде. Восстановить замысел творца. Звезда нарушила его, но это не значит, что надо оставлять всё, как есть. Можно бороться! Кто знает, быть может, для того ты и создал меня. Что, если поэтому не убил когда-то?

— Я не убил тебя, потому что решил, будто ты стал человеком.

— Я и стал!

— Нет. Я создал чудовище.

— Ты ошибаешься! — Художник сжал кулаки, так что ногти впились в ладони. — Я ничем не отличаюсь от тебя и остальных! Кроме того, что обладаю силой и волей. Многие сдались и смирились. Но не мы с тобой! Разве ты не видишь, что мы стремимся к одному и тому же?! Только тебе почему-то не хватает смелости переступить черту. Как не хватало её Слизню. А я готов! И мне известно, в чём дело.

— В чем же?

— Ты — последний в своём роде. Выживший из всего Мёртвого Легиона. А я — единственный!

В голосе Художника Смерти звучало торжество, и демоноборец кивнул, словно услышал то, что ожидал.

— Не ты первый обвинил меня в гордыне, — проговорил он.