|
Но Дези говорила, что от сигар ее тошнит. Она нещадно пилила его за курение дома – дескать, дурная и вредная привычка. А сама каждый раз сворачивала косячок, когда они трахались, и Палмер не возражал. «Пажалста, мэм! – весело говорил он. – Лишь бы ночка пролетела!» «Слушай, ты не заткнешься?» – отвечала Дези. И только так она позволяла оседлать себя – совершенно молча. Шалости с «поляроидом» она терпела, но стоило Палмеру произнести хоть слово, как вся любовь кончалась. Такое вот было у Дези железное правило. Стоут приучился пару раз в неделю затыкаться в спальне на пятнадцать-двадцать минут. Приноровился. К тому же были и другие – особенно штучки из администрации, которые позволяли ему балаболить от начала до конца. И вопить, будто на скачках. Бармен поставил стаканчик бренди.
– От кого это? – спросил Стоут. – От джентльмена с конца стойки. В заведении так было принято: все посетители – «джентльмены» и «леди». – Которого? – В темных очках. Молодой парень в яркой рубашке с попугаями и пальмами. Стоут его не припоминал. Въевшийся загар, длинные выгоревшие волосы, двухдневная щетина. Может, палубный матрос с Багиа-Мар или 66-го причала? Встречались на яхтенной стоянке, а сегодня у него выходной? Стоут поднял стаканчик и проартикулировал «спасибо». Парень в темных очках ответил небрежным кивком. Стоут переключил внимание на жгучую брюнетку, которая не курила, а скорее сосала семидюймовую кубинскую сигару. Дамочка явно не разбиралась в сигарах, но ее сиплое хихиканье указывало на готовность стать прилежной ученицей. Стоут уже собрался представиться, но тут бармен коснулся его рукава и протянул свернутую бумажную салфетку. – Молодой джентльмен в темных очках просил вам передать. Стоут развернул салфетку. «Звонил мистер Йи из Панама-Сити по поводу «витаминов». Еще Хорхе из фирмы «БМВ» – к понедельнику они получат новый кабриолет. Смотри теперь, где паркуешься!» Руки Стоута дрожали, когда он положил салфетку. Оглядел бар – матрос исчез. Стоут достал мобильный телефон, набрал не зарегистрированный в справочной номер аппарата в кабинете и снял сообщения автоответчика. Первые два, поступившие в день, когда он вылетел в Таллахасси, полностью совпадали с запиской матроса. Мистер Йи – тайный связной Дургеса по сбыту носорожьих рогов – наконец откликнулся. (Не ставя Дези в известность, Стоут хотел приобрести некоторое количество магического снадобья для эрекции, поскольку собирался хорошенько оттянуться в следующей деловой поездке.) И второе сообщение было от продавца из фирмы «БМВ», молодого ухаря по имени Хорхе Хернандес. Чертовщина какая-то, подумал Стоут. Либо матросик стырил телефонный код, либо пошастал в доме. Положив на барную стойку двадцатку, Стоут помчался домой. Вбежал через парадную дверь, обогнул лежавшую собаку и поспешил в кабинет. Вроде никто здесь не рылся, на столе ничего не тронуто и не передвинуто. И тут он увидел пентаграмму, выложенную из блестящих стеклянных глаз. Безукоризненность формы произвела магическое действие на Стоута – поборника аккуратности и порядка. (Этот его пунктик проявлялся в странной потребности избавиться, невзирая на последствия, от возможной неопрятности – бумажки, обертки – любого мусора. Что и превращало Стоута в неисправимого пачкуна.) Он не тронул таинственный знак. Медленно окинул взглядом стены: рысь, лесной волк, ушастый олень, баран-толсторог, лось, марлин, тарпон, павлиний окунь. Стоут глядел на них, но они на него не смотрели.
Они прожили вместе пять месяцев. Мэй хотела, чтобы Твилли помог ей стать свободной личностью. Он уже слышал нечто подобное от прежних подружек. |
